Анри поднялся из-за стола и склонился в глубоком поклоне. Дмитрий толкнул задремавшего бродника. Вскочили вдвоём, тоже поклонились.
Мстислав недоумённо пожал плечами:
– Твоя история удивительна, франк. Но чем я могу помочь в этой беде?
– Как же?! – горячо заговорил тамплиер. – Ты – гранд-дюк, великий князь, царствующий в Киеве! Значит, тебе подчиняются все русичи. И те разбойники, что говорили на вашем языке, тоже. Вели своим сенешалям и рыцарям разыскать их и вернуть незаконно захваченное имущество, принадлежащее нашему ордену.
Переводя эти слова, Дмитрий едва спрятал улыбку. Анри явно не знал местных реалий.
Мстислав Романович мрачно посмотрел на франка. Не было похоже, что этот воин-монах издевался – просто не понимал всей правды. Вздохнул:
– Не все, кто говорит на нашем языке, соблюдают законы и выполняют приказы. У вас ведь так же, чужеземец? Иначе этот Жак, или как его там, привёз бы сокровища вашему магистру, а не бросился в бега. На Руси много княжеств, местные владельцы которых неохотно прислушиваются к моим словам. Не говоря уже о Диком Поле, где правят беззаконие и зло. Не так ли, бродник?
Последние слова предназначались Хорю. Блондин промолчал, опустив глаза.
– Всё же твоя помощь может быть неоценимой, – убеждённо проговорил франк, – и если бы ты соизволил, твои воины сопроводили нас и поддержали, мы смогли бы обнаружить пропажу. Нападение разбойников произошло на восток отсюда, за рекой Калкой – так сказал уцелевший караванщик. Твоё слово могло бы воздействовать на тамошних кочевников, половцев. С такой поддержкой и божьей помощью я сумею выполнить поручение и вернуть ордену то, что ему принадлежит по праву.
– Я не понял, чужак, а нам какая радость – тебе помогать? – подал голос молчавший до этого боярин Сморода. – Зачем это великому князю?
Франк расправил плечи, сверкнул синими глазами:
– Я сейчас не буду говорить о божьей справедливости, в воцарении которой заинтересованы все истинные христиане. И о том, что наш магистр и вся братия каждый день молятся о возвращении святыни. В сундуке – первый устав ордена, подписанный его основателями, и сокровенные записи нашего легендарного магистра Гуго де Пейна. Жак сбежал с золотом, выделенным на поиски. У него были десять фунтов золотых монет. Они могут достаться вам.
– Ну, золота и в нашей казне хватает, – перебил боярин, – эка невидаль!
– Подожди, – продолжил тамплиер, – ещё там настоящая драгоценность всего христианского мира – лик Спасителя, написанный на доске собственноручно самим апостолом и евангелистом Лукой!
Инок Варфоломей отвалил челюсть, начал мелко креститься. Князь Мстислав тоже осенил себя двуперстием, и только Сморода недоверчиво молчал.
Анри, выдержав паузу, торжественно произнёс:
– Великий магистр велел сказать так: мы могли бы обещать за помощь великому дюку прислать отряд рыцарей в услужение, дабы он мог усмирять своих врагов. Но у Мстислава имеются свои доблестные воины. Мы передаём владетелю русичей всё золото, похищенное Жаком, и можем ещё щедро заплатить столько, сколько понадобится. Но Киев – город, славный своим богатством. А вот икона Спасителя, написанная рукой апостола, будет настоящим возмещением всех трудов и затрат, связанных с поисками. Наши русские братья во Христе по достоинству оценят такую реликвию! Инок Варфоломей рухнул на колени, отбивая поклоны. Мстислав Романович встал, простёр руку и сказал:
– Клянусь Господом нашим и святой Троицей… Церковь велю построить новую. Каменную! Чтобы у святыни был достойный дом. Сморода, вели готовить отряд из гридней младшей дружины. Как только разобьём поганых татар и степь от пришельцев очистим – отправишь с франком.
Троица побратимов принялась кланяться, благодарить князя. Сморода недоверчиво спросил:
– Вот непонятно мне. Ты, франк, всё готов отдать – и золото, и икону. А ордену твоему что достанется?
Тамплиер посмотрел русичу в глаза. Сказал твёрдо:
– Орден наш создавался нищими слугами божьими, не хватало даже коней – по двое на одной лошади ездили. Устав наш строг и запрещает думать о богатствах и радостях земной жизни – поэтому золота нам не жалко. Главное – справедливость! Не должен лик Христа украшать жилище диких разбойников или гнить в земле – пусть лучше с должным почётом хранится в Киеве. А нам нужен лишь дубовый сундук да записи магистра.
– Хитришь что-то, франк, – прищурился боярин, – какого рожна вам нужен пустой ящик? Пошли на рынок – я тебе таких дюжину куплю!
– Такого не купишь, – покачал головой франк, – этот ларь принадлежал основателю ордена, Гуго де Пейну. Для всех тамплиеров он – священная реликвия.
– Отстань от гостя, Сморода, – велел князь, – а ты, инок, запиши, как выглядит пропажа. Потом разошлёшь грамотку по городам, вели посадникам искать на рынках. Вдруг разбойники от неё уже избавились. Гостей поселить, накормить, пусть отдыхают.
Князь в сопровождении боярина и гридней вышел. Варфоломей снял с пояса чернильницу, достал перо, кивнул:
– Записываю.
– Сундук не велик, – объяснил франк, – длиной в два с половиной локтя, шириной и высотой – в локоть с четвертью. Сделан из бордоского дуба, окрашенного в лазоревый цвет, обит бронзовыми гвоздями, по углам и краю окован бронзовыми угольниками и полосой. Внутри выстлан медным листом, украшенным гравировкой, сделанной рукой самого магистра. На крышке простая железная ручка, сбоку рукояти для переноски, бронзовые…
Хорь внезапно заелозил на лавке, нагнулся вперёд, спросил охрипшим голосом:
– Рукояти – как когти пардуса?
– Да, в форме львиных лап, – удивился Анри, – откуда знаешь?
– Да так, догадался, – пробормотал бродник, – пойду я, до ветра схожу.
И вышел.
* * *
Субэдею в Шарукани не понравилось – не город, а брошенное становище, где ветер играл мусором между кучами нечистот. До вечера скакали на запад, встали у воды на ночёвку.
Слуги быстро разбили шатёр, постелили ковры. Темник дал снять сапоги, с наслаждением потянулся – спину ломило от долгой езды. Только прилёг – услышал начальника личной охраны, деликатно покашливающего у входа.
– Ну, чего ещё там? – недовольно спросил Субэдей.
– Ты нужен, дарга. Тут человек просится. Говорит, по важному делу.
Темник, кряхтя, поднялся, проклиная несвоевременного гостя. Вышел из шатра.
Крепкий бородатый дядька в хорошей кольчуге снял персидский шлем с золотой насечкой, поклонился. Начальник охраны прошептал на ухо темнику:
– Там с ним сотня всадников. На добрых конях. Толковые. Этот по-кыпчакски говорит.
Субэдей кивнул толмачу: переводи.
Дядька почесал бороду, представился:
– Я – ватаман Плоскиня. Лучший муж среди бродников. Пришёл к тебе в знак уважения и принёс дары.