– Едем дальше, – распорядился Торнан. – Посмотрим, что за птицы.
При их приближении стоявшие на дороге не проявили ни беспокойства, ни агрессивности. Да и выглядели они достаточно мирно. Три немолодых человека в альбийской одежде старых фасонов – теперь такую редко носят, все больше предпочитают логрийские моды. У одного на поясе короткий клинок.
– Мир вам, путники, – обратился старший из них, хорошо одетый бородач с чернильным прибором в плетеной корзиночке у пояса. – Да пребудет с вами благо Отца Мира, великого Йописа. Я – Борзий Притт, ликтор нобиля и сенатора Мархо Антеуса, герцога Тамисского. Не скажете ли, кто вы?
– Мир и вам, – бросила амазонка. – Я – посол соборного Храма Тиамат в Корге, Марисса а'Сайна а'Кебал. Это мои люди: капитан Торнан и Чикко – иерофант моей богини. Едем по делам храма в Андию.
Торнан прямо таки залюбовался Мариссой: сколько в ней было высокомерного спокойствия и холодной вежливости – не всякая особа королевской крови сможет так себя вести.
– В таком случае, – поклонился Борзий, – позвольте пригласить вас, досточтимая нобилерия, в дом моего господина. Нынче случилось так, что его решил почтить визитом соправитель империи и наследник престола Лукерий Товис. Высокородный Мархо Антеус хотел бы видеть у себя как можно больше достойных людей, ибо намерен почтить наследника престола по старому обычаю великого гостеприимства. Поэтому позволю себе пригласить вас в его скромное обиталище, – и он указал рукой туда, где на одном из холмов невдалеке туманно вырисовывался силуэт замка – две тонкие башни с тремя куполами между ними.
– Мы принимаем приглашение, – кивнула Марисса все с тем же восхитительным королевским высокомерием.
Через полчаса они все уже находились под кровом виллы – да нет, пожалуй что даже дворца поименованного нобиля и герцога. Борзий сдал их с рук на руки мажордому, и тот лично не побрезговал отвести гостей в их покои – три смежных комнаты. Там их уже ждали три корыта с горячей водой, дабы они могли смыть дорожную пыль.
Под ухмылки Чикко Марисса оттащила корыто в соседнюю комнату, проигнорировав попытку Торнана помочь. И вскоре выпорхнула оттуда, заставив Хоана приподнять брови. Под уже знакомой кожанкой была одета та самая синяя шелковая ночнушка, смотревшаяся, надо сказать, вполне прилично. Вытертые ботфорты сменились короткими желтыми полусапожками – единственным уцелевшим трофеем из дворца темийских князей.
– Ну что, так и пойдете в таком виде на обед к герцогу? – усмехнулась она, указывая на обернутые вокруг бедер мужчин полотенца.
– Дай обсохнуть, – попробовал возразить Чикко.
– Побыстрее переодевайтесь, – не терпящим возражений тоном указала девушка. – Я как посол приказываю вам выглядеть прилично. Принца империи как никак увидим.
Одеть, кстати, им было особенно нечего. Но Торнан подумал, что, пожалуй, может явиться на обед и в своей всегдашней куртке – она может вполне сойти за доспехи, а воину вполне допустимо явиться в них даже к монарху на прием. Чикко же просто натянул черный кафтан, купленный в Нолу, и стал хоть немного похож на того, кем и был – на чародея.
Потом явился мажордом и повел их представляться хозяину.
Герцог Мархо Антеус оказался сильно немолодым уже человеком весьма благообразного вида, с аккуратно завитой и надушенной бородой, которой требовались ежедневные услуги цирюльника, с бледным лицом и усталым взглядом пресыщенного и уставшего от жизни человека. Пожалуй, подумал Торнан, именно так и должен выглядеть имперский вельможа. Он вежливо поприветствовал гостей и предложил пройти отобедать.
Позади Антеуса стоял мелкий тип, тоже с бородой, но не пышной, как у герцога, а маленьким клочком волос на подбородке. Лет ему было за тридцать. Как им сообщил герцог, это друг дома, книжник Сфин Порке, явившийся специально для того, чтобы описать посещение наследником престола дома нобиля. На взгляд Торнана – достаточно противный тип.
В главном зале был накрыт длинный стол человек на пятьдесят, вокруг коего суетились слуги, но путники сели вместе с хозяином за небольшой стол на пять персон – хозяин во главе и они по бокам. Мариссе досталось место рядом с книжником.
Затем к ним подошла девушка лет семнадцати в простом белом платье до полу. Сопровождал ее жрец какого то местного бога с печальным сморщенным лицом и служанка, державшая в руках поднос, на котором стояла чаша с мелко нарезанной капустой. Девушка жеманно присела.
– Моя дочь Лиэнн, – сообщил нобиль. – Прошу прощения, что она не сможет разделить нашу трапезу. Иди, Лиэнн, уже скоро…
Она развернулась и деревянной походкой пошла прочь, на ходу зачерпнув пригоршню капусты из миски. Торнан насторожился. Что то тут было не то. Но тут начали подавать еду.
– Вас, надеюсь, не задевает, что я не пригласил за этот стол свою семью? – обратился к Мариссе Антеус после второй перемены блюд.
Лично Торнана это не задевало нисколько – даже если б ему подали еду в людской, на грязном столе, и то он не счел бы себя оскорбленным. Как же можно обижаться за доброе угощение?
– Не сочтите это за неуважение, просто сложилось так, что я одинок. Мои жена и сын с невесткой три года назад стали жертвой трагической неблагодарности…
Ант, отвлекшись от креветок в винной подливе, изобразил на лице подходящую к случаю скорбь.
– В нашем столичном доме была рабыня, выросшая в нашей семье… Она родила ребенка без разрешения, и Кронис, мой сын, поступил по закону, приказав отвезти младенца на Громский остров.
Марисса поперхнулась перепелиным супом, да и Торнан тоже на какое то время забыл о креветках. Про этот проклятый остров в столице Альбин он кое что слышал.
– Той же ночью рабыня заколола кинжалом и его, и его жену, и трехмесячного внука, и мою любимую Ринию, – продолжил герцог. – Никто не ожидал от этой мерзкой женщины такого коварства – ведь мы вырастили ее, подобрав на том самом острове…
– Да, – согласилась Марисса, возвращаясь к супу. – Она поступила неправильно…
Торнан тоже подумал, что рабыня, пожалуй, поступила неправильно – смерть во сне от кинжала достаточно легкая, можно было бы придумать что нибудь более затейливое.
– Я бы пригласил за стол Лиэнн, но она должна готовиться к обряду великого гостеприимства, которое мы окажем наследнику имперского трона, – продолжал хозяин.
Торнан мысленно пожал плечами. «Знаем мы это великое гостеприимство!» Вообще то про подобные обычаи он слышал, и не раз, но все больше у диких племен вроде борандийцев. Ну и у островитян адаллонцев, еще говорят… В других местах самое большее гостю предлагали рабыню или служанку. Хотя если девчонка угодит наследнику престола, то от этого будет немалая польза папаше. Но все равно непонятно – почему бы перед бурной ночью не поесть поплотнее?!
Марисса нервничала. С каждой минутой она все яснее ощущала – что то тут не так, что то неправильное есть в самой атмосфере этого дома, в каком то отрешенном лице хозяйской дочери, в этих вкрадчивых разговорах… Вплоть до того, что на этой Лиэнн белое платье – а тут белый цвет означает смерть и траур.