— Кстати, я видела, что она села не за руль, а на пассажирское место, — влезла в разговор Юля.
Кирилл и Никита поморщились, и она замолчала.
— Словом, Иван укокошил тетку, а ночью незамеченным вернулся к любимой. Одежду и орудие убийства наверняка успел выбросить или уничтожить!
Кирилл почувствовал, что ему стало трудно дышать.
Но Никита продолжал, не замечая его смятения:
— Все, что они болтали о каких-то странных мужиках, якобы следивших за Сотниковой и Иваном, откровенная ложь, которую очень просто доказать. Это — во-первых! Во-вторых, я смотрел на Лауру и гадал, где же я ее видел! Но стоило мне взглянуть на картину, я понял: мне знакомо лицо не Лауры, а ее матери, Тамары! Я ведь не раз встречал Чупилову в администрации.
Кирилл нервно сглотнул, затем достал из папки потрепанный блокнот, быстро пролистал его и сердито поинтересовался:
— Вы ничего не путаете? По делу Сотниковой свидетелем проходит Лариса Туманова. Никакая не Лаура, кстати! А с дочерью Чупиловой я лично встречался в день обнаружения трупа ее матери…
— А со свидетельницей Тумановой ты встречался? — язвительно поинтересовалась Юля.
Кирилл мысленно чертыхнулся.
Ларису Туманову действительно допрашивал не он, а опера, которые добросовестно записали ее показания и, естественно, данные паспорта.
— Лариса Чупилова вышла замуж за Андрея Туманова, прожила с ним в законном браке полгода, а затем два года назад развелась и вернула себе девичью фамилию. Я бы на твоем месте проверила, не подавала ли она заявление об утере паспорта. — Глаза Юли сверкнули торжеством. — Скорее всего, Ларочка-Лаурочка именно его предъявила операм!
— Ты хочешь сказать, что Лариса убила свою мать? — недоверчиво хмыкнул Кирилл. — Что-то не стыкуется никак с нападениями на других женщин. К тому же в ранах Чупиловой обнаружена масляная краска, какой пользуются художники. А все жертвы нападения в разное время позировали Кречинскому.
И спохватился:
— Только это не для печати! Хватит того, что вы меня недавно подставили!
Никита беззаботно отмахнулся:
— Да ладно, потом расскажешь!
— Могу добавить, что Лариса — крайне избалованная и жадная девица. Постоянно тянула с матери деньги, — сказала Юля. — А после того как застукала с любовником на даче, очень умело шантажировала. Тамаре приходилось откупаться от дочери. Квартиру купила, машину дорогую, за границу Лариса чуть ли не каждый месяц летала. Это мне сам Денисов рассказал. Ты ведь знаешь, какие взятки брала Чупилова? Но со смертью матери этот волшебный поток иссяк! И наследство Ивана очень и очень им пригодится!
— Надо полагать, к смерти Тамары ни Лариса, ни Иван не имеют отношения, — задумчиво сказал Никита. — Это, скорее всего, совпадение. Но я бы и здесь за них не поручился, особенно после того, как увидел в ресторане Ивана в компании Денисова.
— Вы считаете, что за убийством стоит Денисов? — поразился Кирилл.
Юля пожала плечами:
— Не думаю. Он, конечно, жулик, но убийство?.. Нет, это чересчур! Земля под салоном, бесспорно, нужна ему позарез! Он запросто мог организовать травлю Сотниковой и отжать у нее салон, но ловко воспользовался моими талантами. При этом абсолютно ничем не рисковал. Сотникова продала бы салон кому угодно, но только не нам. Жесткая баба была, упокой ее душу, Господи!
Все замолчали. Кирилл чувствовал, как закипают мозги от полученной информации. Новые обстоятельства раскрыли еще одну сторону убийства Сотниковой. Если Миронов и думал о ней прежде, то на бегу, мимоходом, потому что не воспринимал двадцатилетнего юнца с невинным взглядом как хладнокровного убийцу. Вдобавок предстояло каким-то образом включить в эту цепочку показания нового свидетеля, утверждавшего, что Чупилову убила женщина.
— И что прикажете теперь делать? — Кирилл посмотрел на них исподлобья. — Меня ж на части порвут! Тот же Навоев, и начальство. Они готовы дело в суд передать, а тут такой казус!
Юля уже в который раз пожала плечами, а Никита жестко ответил:
— Брать их надо! И колоть! Самого Ивана и его подружку, разумеется!
Женя подошла к окну и приоткрыла створку.
— Простудишься! — сказал Никита.
Она не ответила, вернулась в постель, но не легла, а села по-турецки поверх одеяла и вздохнула.
— Нам надо поговорить!
Никита заметно напрягся. Он уже приготовился заснуть, утомленный дневными заботами и страстной любовью вечером, но лицо Жени выражало непреклонную решимость. И Шмелев понял: беззаботное приключение закончилось, пришла пора расставаться. Конечно, это его опечалило, но не до такой степени, чтобы рвать на себе волосы.
— Нам надо поговорить, — повторила Женя. — Нам давно нужно было поговорить, и больше тянуть нельзя!
— Обычно так парни начинают разговор, — улыбнулся Никита. — И рассказывают проникновенную до слез историю. Например, о том, что уходят на войну. Ты уходишь на войну?
— Почти! — сказала Женя. — Мне надо уезжать.
— Насовсем?
— Можно подумать, ты забыл, что я живу в другом городе, за тысячу верст отсюда! — Женя закрыла глаза и попросила: — Ради бога, не смотри на меня!
В глубине души она понимала, что ничего хорошего из ее откровений не выйдет, но Кирилл был прав! Абсолютно прав, черт его задери! Признание было равносильно ампутации: больно, но необходимо, иначе гангрена недомолвок целиком уничтожит все, чем она дорожила.
Женя отвернулась, спустила ноги с кровати и быстро сказала:
— Я — замужем!
Никита не попытался изобразить растерянность или разочарование и лишь произнес:
— Понятно!
— Ничего тебе не понятно! — взвилась Женя.
Ей очень хотелось заорать, наброситься на Никиту с кулаками из-за того, что он, бесчувственный чурбан, не в состоянии понять ее страдания после того, что у них было. А что было, спрашивается? Да ничего, кроме нескольких приятных часов, проведенных вместе…
В груди ее что-то дрогнуло. Разве есть у нее право требовать взаимности, светлых чувств? Женя снова повернулась к Никите, подползла ближе, ткнулась головой в плечо. Никита не оттолкнул, но и не обнял. И это напугало ее сильнее, чем молчание.
Торопливо, глотая слова, она начала свой рассказ, слишком горький для нее и неприятный…
— Я рано замуж вышла. Все девчонки завидовали. Такого мальчика отхватила — конфетка! Золотая молодежь! Папенька — первый зам губернатора, у маменьки самые модные салоны красоты в городе, бабка — доктор философии, из заграниц не вылезала. А я хоть и не девочка с окраины, но Мише все-таки была не пара. Но они меня приняли, как свою! Целый год все было хорошо! Просто отлично! Мы с Мишей учились в университете, где и познакомились, кстати. Дом — полная чаша! Развлечения, шмоток полный шкаф, заграница, будь она проклята! За полгода до защиты дипломных работ мы в Альпы поехали, два идиота, покататься на горных лыжах. Ну и… покатались.