– Вашими молитвами.
– Я не верю в ваших богов.
– Он у нас один.
– Как скажете…
На фоне тщедушного и слишком поджарого Корнюшина Виктор Вебер выглядел гигантом: шесть футов и четыре дюйма рост, широченные плечи, длинные, мускулистые руки – казалось, он может без труда взять экстрасенса за туловище и поставить на стол, как статуэтку. Рыжие волосы Вебер стриг очень коротко, а лицо брил, не скрывая и не стесняясь гладкой юношеской кожи, которая отчётливо указывала на возраст Виктора – чуть более двадцати лет.
Кстати, тщедушный Корнюшин свои годы – а ему было за пятьдесят – тоже не прятал и в какой-то мере даже бравировал возрастом, связывая длинные седые волосы в хвост, что вкупе с почти белой бородой делало его похожим на профессора, юность которого прошла под знаменем хиппи.
– Чаю, Виктор?
– Не отказался бы.
– Лимон?
– Всенепременно.
Корнюшин скрылся в кухне, а Виктор прошёл в гостиную, в которой царил знакомый по предыдущим визитам творческий беспорядок: на диване скомканный плед, у дивана – синяя кружка с остатками кофе, на телевизоре – две пустые тарелки, одна в другой, на подоконнике – огромный чёрный кот, который даже глаз не приоткрыл при появлении гостя. Дальнюю стену украшало пыльное чучело ворона – висело прямо над телевизором, а на круглом столике в углу лежали колода Таро в потрёпанном футляре, надорванная упаковка чёрных свечей производства мастерской Амри Кумара (№ 5438 в каталоге «Приспособления простейшие, минимальной магической интенсивности») и помутневший хрустальный шар, рядом с которым чуд заприметил отвёртку, шило и распылитель с «Настоем для магической оптики». Видимо, шар поломался, и Корнюшин пытался самостоятельно вернуть его к жизни.
– Только закипел, – сообщил чел, вкатывая в комнату сервировочный столик, на котором блестели позолотой заварной чайничек, сахарница и две чашки.
Виктор уселся на диван, подвинув плед в сторону, а хозяин устроился напротив, в кресле.
– Прошу, угощайтесь.
– Спасибо.
Чуд дождался, пока Корнюшин нальёт ему чаю, и потянулся за сахаром.
– Не терпится узнать, удалось ли вам перехватить Филина? – произнёс Николай Петрович, наполняя свою чашку. Было видно, что его терзает любопытство.
– Филин у меня. – Чуд размешал сахар, сделал маленький глоток обжигающего напитка и откинулся на спинку дивана. – Это всё, что вам следует знать.
«Не рассказывать же, в самом деле, про «куклу», за которую эрлийцы содрали с меня целое состояние?»
Вебер не слишком-то доверял челам и, хотя с Николаем они общались не впервой, посвящать его во все подробности не собирался. В качестве помощника для мелких поручений Корнюшин был почти идеален, но и только. Правда, чел проявил неожиданную сообразительность и, узнав, что Виктор преследует появляющихся в городе убийц – исключительно серийных, – догадался, для чего это нужно чуду. Однако дальше этого знания Вебер помощника не пускал.
– Вы его уже допросили?
– Ничего нового Филин не рассказал… – Виктор сделал ещё один глоток из чашки. – Я надеялся, что под мощным гипнозом Филин выложит то, чего, возможно, и сам не знает… Укажет на связь с Чёрным Камнем, но… – Ещё одна пауза на глоток. – Нет.
– Жаль…
– И хотя я уверен! – Вебер вскочил так резко, что чел отшатнулся. – Я уверен, что именно Чёрный Камень пробуждает тьму внутри этих убийц… Я уверен! Но при этом… – Виктор постоял, растерянно глядя на Корнюшина, и вернулся в кресло. – При этом они абсолютно ничего не знают о нём. Никто и ничего.
– Жаль, – повторил «экстрасенс».
Больше ему сказать было нечего.
– Кстати, Филин клянётся, что убил только трёх женщин, – хмыкнул чуд. – Всё как раньше.
– А что с остальными? – прищурился Корнюшин.
– Неизвестно.
– Опять Подражатель?
– Похоже на то.
Мужчины помолчали.
Чёрный Камень, таящийся в глубинах Зелёного острова, считался древней ростовской легендой. Именно легендой, не имевшей и не имеющей никакой связи с действительностью.
Так думали обычные челы.
Обитатели Тайного Города относились к этой информации примерно так же, и поэтому случайно оброненная фраза Виктора в своё время изрядно удивила Корнюшина. Фраза, которая показала, что Вебер верит в древнюю легенду. Фраза, которая послужила толчком к признанию молодого чуда.
Много рыжий здоровяк «экстрасенсу» не рассказал, однако стало ясно, что в семье Виктора считают Чёрный Камень реально существующим артефактом, и вот уже три поколения Веберов пытаются до него добраться.
– У каждого серийного убийцы есть подражатель…
– Это напоминает эхо.
– Прекрасное сравнение… – Корнюшин протёр клетчатым платком шею и продолжил: – Чем больше я размышляю над этой странностью, тем больше склоняюсь к мысли, что мы имеем дело не с одним Подражателем, а с влиянием Чёрного Камня.
Версия, которой придерживались и Виктор, и его отец, и его дед, гласила, что именно действие Камня пробуждает в некоторых челах безумную жажду крови. Именно поэтому они многие годы служили «санитарами Ростова», отлавливая серийных убийц, причём некоторых ещё до того, как об их появлении узнавала полиция, – и пытались нащупать связь маньяков с таинственным артефактом.
– Возможно, его действие настолько велико, что в определённые моменты убийцы окончательно перестают себя контролировать и потом совершенно не помнят происходящего?
– Предположение интересное, но как быть со случаями стопроцентного алиби? Во время одного из убийств Филин праздновал день рождения матери.
– Она могла солгать.
– Нет.
– Нет?
– Она – могла, – уточнил Вебер. – И он мог. Но полицейским. – На губах юноши появилась лёгкая улыбка. – Не мне.
– Ах… – Корнюшин был хорошим магом, но значительно уступал и силой, и способностями чистокровному чуду.
– Разумеется, гипноз, в который я погрузил Филина, далеко не «Поцелуй русалки», но для челов его вполне достаточно. Мне Филин соврать не мог.
– Не стану спорить, – пробормотал «экстрасенс».
– А значит, Подражатель существует… – Чуд поставил опустевшую чашку на столик, и Корнюшин принялся вновь наполнять её чаем. – Но что мне толку от этого знания?
– Просто ещё одно порождение Чёрного Камня, – отозвался чел.
– Ага.
Чуд вздохнул.
Дневник гроссмейстера Манфреда, информация из которого, собственно, и положила начало поискам, не был полон. В нём не хватало нескольких ключевых страниц, и если описание Большого Круга Ритуальных Символов поражало точностью и обстоятельностью и Виктор с лёгкостью его изобразил, то о самой церемонии в Дневнике не оказалось ни слова.