Как вспоминают те, кто знал Николая Федоровича, он был человеком хотя и с большим опытом, но очень эмоциональным и впечатлительным, зная, что отношения с Верховным у него сложные, придавал большое значение тому, как оценивалась его деятельность в Ставке, и прежде всего И. В. Сталиным. Потому что понимал: Верховному, несмотря на его нацеленность [597] на результат, тем не менее небезразлично, как преподносят ситуацию на фронте, насколько «красиво» подана информация и какие звучат оценки в адрес руководства фронта из Генштаба и представителей Ставки. Все это формировало отношение руководства страны (положительное или отрицательное) лично к командующему и напрямую влияло на положение всего фронта. А дела пока шли плохо. Звонки по несколько раз за сутки самого Верховного душевного равновесия не добавляли. Отмена контрудара 6 июля явно свидетельствовала о его недовольстве. Поэтому он стремился ограничить поступление любой негативной информации «наверх», сгладить острые углы, чтобы лишний раз не подливать масла в огонь. Для этого «специалистов», ожидавших момента, чтобы доложить «наверх» о его оплошностях и ошибках, было немало. Николай Федорович долгое время работал в Генеральном штабе, в деталях знал то, как и к кому поступает основная информация от фронтов, кто и как может повлиять на формирование образа фронта и его, командующего, в глазах Верховного. Вот и старался, как мог, пользоваться этими знаниями.
Ватутин, подумав над черновиком донесения, зачеркнул в нем слова «обойти Лучки южные и достигнуть Калинин» и «5‑й гв. тк», вместо них вставил: «и подойти к клх Михаловка» (документ сохранился именно в таком виде). В результате после полуночи в Генштабе прочли: «На левом фланге 6‑й гв. А противнику удалось с помощью авиации овладеть Яковлево и подойти к клх Михаловка, где к вечеру завязался ожесточенный танковый бой пр–ка с частями 1‑й ТА», и все стало на свое место. Согласно предыдущим донесениям фронта войска левого крыла армии дерутся у южных окраин Лучек (южные), то есть перед позициями 5‑го гв. Стк, а в центре противника остановили войска 1‑й ТА севернее Яковлева у клх «Михайловка». Вообще все идет по плану, второй рубеж удерживают дивизии И. М. Чистякова, их подпирают корпуса Бурдейного и Кравченко, ситуация под контролем.
На картах оперативного управления фронта обстановка на конец 6 июля так и отмечена, линия фронта на левом фланге 6‑й гв. А проходит по линии: колхоз «Михайловка» — южная окраина ур. Микитино — южные окраины Лучек (южных) — южные окраины Нечаевки.
Не секрет, что у И. В. Сталина было несколько параллельных каналов информации, и раскрыть эту махинацию для него было несложно. Но чтобы сразу уличить во лжи командование целого фронта, а донесение подписали и Н. С. Хрущев, и Иванов, для этого Верховному должны были доложить параллельно с донесением Ватутина реальную и подробную обстановку на [598] прохоровском направлении. А таковую, похоже, не знал никто до утра 7 июля, когда бригады Сталинградского корпуса начали выходить из кольца, а штаб 6‑й гв. А наконец–таки установил связь с войсками. Но к утру острота момента спала, уже прошли сутки, немцев выбили с позиций 183‑й сд, отошедшие из–под Яковлева и Лучек войска 23‑го гв. ск закрепились перед третьим рубежом, выдвигался сюда и 31‑й тк.
Поэтому в последующих донесениях штаб фронта доложил, что противнику удалось–таки просочиться на стыке между 1‑й ТА и 5‑го гв. Стк, войска ведут бои по уничтожению врага. Так на тормозах была спущена проблема 5‑го гв. Стк.
Уже после завершения операции командование фронта в своем отчете от 24 июля 1943 г. на имя И. В. Сталина вновь вернулось к придуманной ранее легенде и попыталось представить события таким образом, чтобы прорыв эсэсовцев на второй день наступления к третьему армейскому рубежу выглядел лишь неприятным моментом:
«В течение 7.07.43 г. противник понес огромные потери и почти не имел успеха. Мы же за день потеряли лишь около 50 танков.
Лишь вечером (то есть через сутки! — В. З.) противнику удалось потеснить 5‑й гв. тк и противник начал просачиваться между Яковлево и Лучки в стык Катукову и Кравченко. Для ликвидации этого просачивания пришлось бросить в контратаку в направлении Лучки 31‑й тк 1‑й ТА, который успешно выполнил эту задачу…. Ни одна часть не погибла и в окружение не попала»{555}.
Вот так готовился документальный материал для будущих историков Курской битвы. Только на сутки сдвинуло командование фронта в документе ход боев, и все события, мешавшие «победным реляциям», исчезли. Словно и не было окружения части сил 67‑й гв. и 52‑й гв. сд, прорыва 6 июля полосы 51‑й гв. сд и нового окружения целого корпуса, тяжелых схваток в траншеях 285‑го сп 183‑й сд. А после войны эта легенда трудами военных историков приобрела стройный и законченный вид:
«Не сумев овладеть яковлевским узлом ударом с юга, гитлеровцы во второй половине дня перенесли удар на северо–восток, в направлении Лучки, против частей 5‑го гвардейского Сталинградского корпуса генерала А. Г. Кравченко. Весь день и часть ночи 7 июля шли ожесточенные бои на участке обороны корпуса. Наши танки, зарытые в землю, встречали наступающего врага метким прицельным огнем. За день гитлеровцы потеряли 95 танков и несколько самоходных орудий «фердинанд». С наступлением темноты противник [599] захватил Лучки, частью сил обошел фланг корпуса. Части корпуса, оказавшись в полуокружении, до 24 час. 6 июля вели упорные бои северо–восточнее Яковлево и только утром 7 июля отошли на новый рубеж»{556}.
Нельзя не признать виртуозность, с которой руководство Воронежского фронта вышло из неприятной ситуации, задвинув в архив драму на прохоровском направлении 6 июля. Была придумана настолько «живучая» легенда, что более полувека она кочевала из издания в издание, не вызывая никаких существенных нареканий и подозрений.
В то же время не могу не остановиться на критических выпадах в адрес Н. Ф. Ватутина в некоторых книгах, вышедших в последнее время. Некоторые исследователи, пытаясь лишний раз подчеркнуть ошибки, допущенные им при применении бронетанковых сил в ходе оборонительной операции (уж очень не хочется указать на просчеты великих), замалчивают при этом существенные детали. Излюбленная тема — сравнение действий Н. Ф. Ватутина и К. К. Рокоссовского при обороне Курского выступа. Так, утром 6 июля параллельно с контрударом на Воронежском фронте для восстановления положения на участках 13‑й и 70‑й А планировал провести контрудар и командующий Центральным фронтом. Для его осуществления помимо стрелковых соединений привлекались значительные силы: 16‑й, 19‑й тк и 11‑я тбр. Но ожидаемых результатов контрудар не дал. Причем соединения 16‑го тк понесли очень тяжелые потери. Так, в 107‑й тбр из 50 находившихся в строю танков 46 были потеряны. Командир корпуса генерал В. Е. Григорьев приостановил атаку 164‑й тбр и доложил о случившемся в штаб 13‑й А и фронта. Лишившись поддержки танков, 17‑й гв. ск 13‑й А был вынужден перейти к обороне. После анализа ситуации было принято решение
«подкрепить боевые порядки пехоты танками и зарыть их в землю для ведения огня с места. Использование танков для контратак разрешалось только против пехоты, а также легких танков врага. И то при условии, когда боевые порядки гитлеровцев будут расстроены огнем»{557}.