– Сам поправится, – беспечно ответил Константин. – Он у нас крепенький. Правда, Витя?
– Угу…
Мухин почесал левую грудь и относительно легко встал. Стены в комнате почему-то поменяли цвет с кремового на приятно голубоватый и ощутимо раздвинулись. И еще… напротив кровати появилось окно – огромный стеклопакет с видом на темные ели и уходящую в даль ЛЭП. Потолок поднялся и выгнулся стеклянным конусом. Через него было видно звезды.
– Как ты, Витя? – осведомился Немаляев.
– Прилично.
Он снова потрогал грудь и, нащупав маленький квадратик пластыря, машинально его оторвал. Продолжая почесываться, Мухин обнаружил, что испачкал пальцы в крови. Под пластырем у него в теле оказалась маленькая дырочка.
– Чего это ты в меня втыкал? – недовольно спросил он.
– Адреналин втыкал… – медленно выговорил врач. – Колол, в смысле… В сердце.
Его помощник, вероятно – брат милосердия, также замер и уставился на Мухина.
– Я должен его забрать, – сказал доктор. – То, что он ходит… это еще ни о чем…
– Ты нам ничего не должен, – отрезал Константин. – Мы-то тебе сколько?..
– Я зарплату получаю, – нервно ответил он.
– Ну да, и звездочки… Тогда все, спасибо за внимание. Начальству – привет, и передай, что мы благодарны. Этому, духу твоему… – Костя кивнул на санитара. – Пусть и ему тоже… Пусть хоть премию, что ли, отпишут. Чемоданы твои тащил.
– Спасибо, мы сами разберемся.
– Мы тоже.
Халатов на медиках Виктор так и не увидел, и сделал вывод, что это были медики особые. Не формалисты. И еще он понял, что за время транса переместился из подвала в элитную многоэтажку на границе города.
Костя проводил доктора и, через минуту вернувшись, встал напротив Мухина.
– Гнида ты…
Он сказал это абсолютно спокойно, и Виктор очень удивился, когда Сапер, прыгнув к Константину, начал выкручивать ему руки. Даже Сан Саныч, несмотря на возраст, сделал какое-то порывистое движение, словно тоже собирался куда-то броситься.
– Вы чего?..
– «Чего»! – зло передразнил Немаляев. – У него нож всегда с собой!
– Ну так… – растерялся Мухин. – Я-то при чем?
– Ты-то?.. – Сапер придавил Косте шею и встал коленом ему на запястье. В разжавшихся пальцах показалась деревянная ручка – нож Константин держал по-филиппински, лезвием вниз. – Ты-то?.. – хрипло повторил Сапер, но опять ничего к этому не добавил.
– Костя, уймись! – воскликнул Немаляев.
– Правда, Костя, – сказал Мухин. – Сколько можно меня убивать? Значит, ты меня ножичком, да?..
– По всякому.
– По обстоятельствам… – печально усмехнулся Виктор. – Ты меня везде можешь зарезать, только не здесь. Здесь у меня порт приписки, если я правильно выражаюсь. Помру – ищи меня снова по всем слоям.
– Ты нам условия ставить собрался? – прокряхтел из-под Сапера Константин. – Да слезь ты с меня! Сан Саныч, вы поняли? Эта вошь возомнила, что держит нас на крючке!
– Сапер, оставь его! Костя, спрячь перо и веди себя прилично! Витя, не борзей! – распорядился Немаляев и, присев на кровать, чутко, как дрессировщик, оглядел всех троих. – По углам, сказал, разбежались! – рявкнул он. – Действительно думаешь, что мы от тебя зависим? – иронически спросил он у Мухина. – Что ж… Верно, зависим. А ты – от нас. Дело у нас общее, сорвется – пострадаем все.
– А ты, Витя, – особенно, – мечтательно закатив глаза, проговорил Константин. – Давай, змей мутный. Очухался? Покойничек… Давай, поведай нам.
– Что я тебе поведаю?.. Это вы мне объясните, с какого перепугу мы из бункера вылезли.
– Сан Саныч, смотрите на него! Он не в курсе!
– Витя, дурака из себя не корчь, – строго сказал Немаляев. – Я, например, пока еще не уверен…
– О чем речь-то?! – не выдержал Мухин.
– …но если будешь так выделываться, я тебя защищать не стану, – закончил он.
– Сапер… – сказал Виктор. – Хоть ты мне…
– Я б тебе сам шею свернул. Если б можно было. Но я на тот слой слишком много сил потратил, мне эта каторга уже во где, – он звонко шлепнул себя по горлу. – А другой подготовить уже не успеем…
– Когда ты с Петром встречался? – спросил Константин. – Когда ты ему базу сдал? Сейчас, или еще раньше?
– Спятил?..
– Тебе, Витя, три капсулы жрать рановато, – наставительно произнес Сапер. – Я к этой дозе долго привыкал, а ты сразу решил, на второй день. Хочешь оболочку угробить?
– Я одну принял, – возразил Мухин.
– И с одной улетел на девять часов, – мрачно отозвался Немаляев. – Да так, что пульс пропал.
– Я… вы бы их пересчитали, таблетки свои! – Виктор перевел взгляд на Сапера, потом на Костю. Они ему не верили – настолько, что любая попытка объясниться только усилила бы их сомнения. Его снова подозревали в дружбе с Петром, но если Шибанов колол его терпеливо и почти ненавязчиво, то эти трое просто взяли и «пришили» ему измену, а отмыться от таких обвинений гораздо труднее, чем их доказать.
Наверное, так им было легче. Найти простое решение – самое простое из всех возможных. Выбрать того, кто поближе, и назначить виноватым. Знать бы хоть, в чем…
– Я никого не предавал, – сказал Мухин. – Никогда! Вы поняли, нет? Кроме группового секса мне ничего не предъявишь, а это не карается. Ну, снежок понюхивал, было… Что вам еще о себе рассказать? Трусы снимать не надо?! – крикнул он, заводясь. – Характеристику из школы?! Справки о прививках?.. Не нравлюсь вам, да? А кто меня сюда затащил, в эту порнуху?! В этот вонючий слой! Кем еще здесь быть, как не порнографом?.. Я фиксировал реальность, ничего более. Но я никого не предавал. Хотя вообще-то… Знаете, что?.. Пошли вы все в жопу, – тихо закончил Виктор и направился через комнату.
Ему позволили дойти до двери, но едва он взялся за ручку, как с обеих сторон возникли Костя с Сапером.
– Разговор наш, Витя, еще не окончен, – раздался за спиной голос Немаляева. Прыткий старик Сан Саныч тоже его догнал и не схватил за шкирку единственно потому, что в этом не было нужды.
Мухин, упрямо мотнув головой, рванулся вперед и за порогом наскочил на Председателя. Он, как ребенок, уперся Шибанову в грудь и поднял глаза вверх, на большой округлый подбородок с пробившимися точками щетины. Виктор зачем-то провел пальцами по своим щекам – сам он не держал в руках бритвы еще с четверга. За двое с половиной суток на лице выросло не много, но обаяние оно уже потеряло.
– Что вы тут?.. – озабоченно спросил Шибанов. – Драться не надо, а то у меня пистолет.
Мухин сообразил, что это не угроза, а искрометный гэбэшный юмор. Деваться было некуда – все четверо образовали непроходимую «коробочку», да и за пределами комнаты наверняка кто-нибудь подстраховывал.