– Ты ошалел, козел?! Смотри, под какую машину прыгаешь!!
Когда оказался перед собственной дверью, удивился, как скоро он добрался. Долго соображал, что ему сделать следующим действием.
– Силантий, привет! Устал, дружище? Чем-то помочь?
– Нет, нет, – ответил он воздуху подъезда.
В прихожей поставил футляр, наклонился скинуть туфли – остро почувствовал тугую упругость в гульфике. Руки задрожали в предвкушении сладострастия.
– В самом деле, ты в порядке? – всунулась в открытую дверь голова соседа по шахматным баталиям, – рубанем сегодня по партейке?
Лицо соседа возвратилось из полуулыбки в штатное сосредоточенное состояние.
– Знаешь, Лесик, рубанем, но не сегодня.
Перед сном вышел на лоджию, открыл окно: в лицо пахнуло сгустком родных запахов столицы. С открытым окном и уснул, в первый раз в жизни забывшись не в себе.
…Премьера имела громкий успех. Классика любви на сцене после каждого акта взрывала зал откровенным восторгом. Силантий прожил полноценный рабочий день в мире светорежиссера Ираиды.
Он помнил день бракосочетания – взял напрокат темный костюм. В 9 часов зазвонил звонок двери – с нарочным прибыл букет алых роз. Увидев букет воочию, Силантий понял его чрезмерную помпезность, но это все, чем он мог откровенно выразить свое уходящее счастье.
К ЗАГСу приехал с достаточным запасом – оставалось сорок минут. Ирусика с букетиком незабудок едва признал. Мелькнуло знакомое миловидное лицо скрипачки Екатерины в обрамлении несуразного снопа волос с ужасной камеей на затылке. Ирусик выплыла из глубины зала в воздушном сарафане с вкраплением полевых цветов. Парчовая белая накидка оттеняла повышенную розовость ее живых щечек. Она тронула улыбкой напомаженные губы ему навстречу. Глаза источали свойственную только ей тревогу.
Екатерина коснулась его за руки.
– Вы со Степиком разве не вместе?!
Вошедший в зал парень громко спросил:
– Кто будут музыканты? Ираида Земскова? Вот!..
Степик отписался запиской: «Ираида, извини, я пока не готов».
У Силантия разбухло в груди, сердце сжалось и побежало.
– Степан Заславский и Ираида Земскова, приготовьтесь – вы следующие!!!
Дрожащими от волнения руками Силантий рассыпал перед Ирусиком букет роз.
– Я готов на все! Позволь мне хотя бы сыграть роль Степика?!…
Катишь ли по бескрайним дорогам России на автомобиле, наслаждаешься ли простором под перестук вагонных колес, обозреваешь ли с самолета захватывающий дух объем – везде тебя не покидает ощущение огромного, нескончаемого, державного.
Служебные командировки оставили множество отрывочных сюжетов, чаще щиплющих глаза от родного убожества с одной стороны – другая сторона: больших строек, широких размахов, великих творческих достижений не дает покоя в существовании непонятых и, наверное, неискоренимых противоположностей. Коварство и доброта, убожество и роскошь, серость и блеск – тот неполный перечень устоявшихся контрастов, в нашу долгую бытность неискоренимых. Они секут по глазам заскорузлой очевидностью, тупым архаизмом разрезая на пласты живую душу.
За поездку, с первого взгляда не предвещавшую особых открытий, кроме нервов, все же ухватился, как за очередную возможность прокатиться на автомобиле с запада на восток и назад по просторам родной земли. В одиночестве за рулем мир осознаешь острее таким, каким принимает его твоя непредвзятая природа – таким видит его близкое тебе по духу сообщество людей, думающих в том же созидательном русле.
Удаленный от западных рубежей страны – Пермский край развеял все сомнения в малопродуктивности состоявшегося вояжа – отдельные вопросы нашли свое место в череде производственных согласований.
…Частые выбоины да сгущающийся молочный туман сбили скорость до безопасного минимума в 30 км/ час. В сказочном обрамлении по обочинам мелькали черные размывы бревенчатых силуэтов. В зеркало заднего вида влипли бьющие по глазам фары большегрузника – водитель активно пытался в двух плотных встречных потоках найти громоздкой махине прогалину для обгона. Коварная выбоина заставила выехать на обочину: залепленная грязью груда грузовика мгновенно заполнила образовавшуюся нишу, выщемилась из потока, грюкнула расхлябанным металлом и понеслась, ускоряясь, вперед.
Около часа дорога продолжала тянуться в молочном неведении, оставаясь непробиваемой белой стеной. Всякие неприятности могут устояться в сознании – дорога престала вызывать раздражение, под перестук напряженных амортизаторов, она стала фактором неизбежности.
Мысли упорядочились, но не вспомню, чтобы любое мало-мальски расслабление закапчивалось у нас удовлетворением. Стоило поймать благоприятную струю мыслей, прямо передо мной беспорядочно замелькали прожекторы фар. Пришлось резко затормозить, принять на обочину и остановиться. Мимо прошмыгивали фигуры водителей остановившихся следом.
Зараженный всеобщим любопытством, устремился вперед в пешем потоке. Дорога в этом месте делала крутой поворот – сразу за ним в редеющей дымке тумана застыла чудовищная картина «поля брани» – грузовик протаранил стадо коров. След виновника давно простыл. Эмоционально и не очень, сочувствующие возгласы скоро притухли – колонны машин двинулись, протискиваясь между околевающих туш, продолжая свой путь в унылой пустоши Пермского края.
Образование сгустившихся водяных паров осталось позади. Только на мгновение извиняюще улыбнулось солнце, передавая эстафету пути во власть свалившегося откуда ни возьмись снежного заряда. Выразительные снежинки распластывались на лобовом стекле, растекаясь слезами за очередную земную безысходность. Неухоженный пейзаж быстро превращался в белое безмолвие.
Три часа тянулись вечностью – уклоны брались с трудом. Серое небо не предвещало просветления – снег сыпал со скаженностью зарвавшегося декоратора. В наступающем сумраке задержка стала более чем очевидностью. До облюбованного кемпинга скоро не дотянуть. С судорогой вспомнил придорожные деревянные клоповники и без сомнения свернул на пробитую колею второстепенной дороги. Хитрецы, не чета мне, уже успели притулить залепленные грязью капоты к ближним постоялым дворам.
Крепенький сруб, из почерневших бревен в тупиковой улочке, привлек мое внимание дымом из трубы и отсутствием претендентов. Он мог решить все проблемы страждущего путника выбитого из колеи стечением обстоятельств. Снег все сыпал, образуя под колесами грязную кашу. Опасение при взгляде на безнадежно обложенное небо затеплилось вероятностью полупить хоть какой-то ночлег.
Отвесная стена из бревен как крепостная твердь сверкнула просветом. Из него, суетливо кокетничая, буквально выпрыгнула востроносенькая молодая женщина в наспех накинутом платке.
– Смелее, гости, – выдала она скороговоркой, заглядывая в машину, – вы один? До покрова еще, почитай, две недели. Не отчаивайтесь, завтра же все утечет – знаем, не первый год живем в этих краях.