– Белла, здравствуй, – сказала она. – Ты ведь теперь можешь видеть меня?
Та нашла силы позвать:
– Райан, пожалуйста, сюда!
Появился врач, полный тревоги, пересиливающей всякую усталость, – хотя устал он, должно быть, смертельно.
– Что такое?
– Я галлюцинирую. Мне видится одетая в белое женщина, стоящая рядом с тобой, справа.
– Белла, здесь нет никого, – сказал он, глянув настороженно вправо.
– Она здесь. Ясная как божий день. Смотрит на меня.
– Белла, нет причин для беспокойства, – заверила женщина с пронзающей душу искренностью.
Эксфорд поправил сканирующую антенну, затем выдернул из кармана очки и водрузил на нос. Те казались до смешного огромными для ребенка.
– Наблюдается значительное возбуждение зрительной коры и ядра слухового анализатора, – заметил он, тыча пальцем в воздух, чтобы увеличить детали скана.
– Думаю, внутри меня что-то есть – и оно вызывает галлюцинации.
– Опиши женщину, – попросил Эксфорд.
– Высокая. Темнокожая. Одетая во все белое, как монахиня… – Белла поморщилась – ну вот, не может и описать нормально. – Но она не монахиня. Это не религиозный образ, сотворенный моим подсознанием в момент кризиса рассудка.
Женщина глядела на нее с симпатией, чуть склонив голову, ожидая, пока Белла завершит разговор.
– Ты узнаешь ее?
– Я вижу не всю ее – только лицо. И не испытываю тяжелых приступов дежавю.
– Белла, послушайте меня, – проговорила женщина с бесконечным терпением, серьезностью, спокойным пониманием. – Вы не знаете меня и никогда не могли повстречать. Это было бы крайне затруднительным, ведь я жила и умерла намного позже вашего времени.
– Райан, она говорит со мной.
Доктор стянул несуразные очки с детского носа:
– Может, тебе лучше ее выслушать?
– Белла, мое сокращенное имя – Хромис Сон-Трава Шалашник, но вы можете звать меня Хромис. Все три слова непросто выговорить разом.
– Здравствуйте, Хромис, – ответила Белла, ощущая неловкость из-за присутствия Эксфорда, но вынужденная признать существование галлюцинации. – Вы ведь понимаете меня?
– Целиком и полностью, – заверила Хромис, улыбаясь.
– Вы не против, если я спрошу, кто вы и что делаете в моей голове?
– Вовсе не против. В конце концов, было бы грубостью с моей стороны не представиться. В общем, для начала сообщу: я – политик довольно высокого ранга, по вашим меркам приблизительно эквивалентного сенатору либо члену парламента. Политическая общность, которой я служу – по крайней мере, служила при последнем плебисците, – составляет пятнадцать тысяч обитаемых солнечных систем, расположенных в объеме более четырех тысяч световых лет в поперечнике. – Хромис протянула руку, показывая кольцо на указательном пальце правой руки, украшенное сложным рисунком из пересекающихся кривых. Рисунок странным образом плыл, менялся перед глазами, оставляя впечатление головокружительной сложности. – Это печать Конгресса Кольца Линдблада. Так называется политическая общность, которой я служу.
– Вы – послание из времен после Порога?
– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду под «Порогом», но могу сообщить следующее: Землю вы покинули в две тысячи пятьдесят седьмом году по вашему календарю. Точная дата записи видимого вами образа не важна. Достаточно сказать, что она сделана более чем через восемнадцать тысяч лет после вашего отлета.
– Нет, – проговорила Белла, качая головой. – Мы пролетели всего лишь двести шестьдесят световых лет. Прошло много времени… но не тысячи лет, а сотни.
Во взгляде Хромис отразилось безмерное, пронизывающее душу сострадание.
– Белла, увы, я говорю правду. Мы знаем, что произошло с вами у Спики. И о вашем прохождении Структуры.
– Но мы не прошли через Структуру, – возразила Белла, ощущая, однако, что бесполезно и наивно спорить с богоподобной мудростью гостьи. – Мы достигли Структуры и находимся в ней.
– Вы находитесь где-то, бесспорно, но не в Спиканской Структуре.
– Почему вы так уверены?
– Потому что мы уничтожили ее, – печально ответила женщина, и скорбь на ее лице была первым знаком человеческой слабости. – Не нарочно. Мы изучали ее, пытаясь раскрыть принципы ее работы.
– Когда же вы уничтожили ее?
– По моему календарю семнадцать тысяч лет назад – в начале вашего тридцать третьего столетия. И когда я говорю «мы», я не имею в виду силы, неким образом причастные к Конгрессу Кольца Линдблада. Речь о людях, причем живших гораздо ближе к вашему времени, чем мы.
Мысли Беллы лихорадочно закружились. Но она ни на йоту не усомнилась в правдивости Хромис.
– Такое трудно принять.
– Я понимаю. И прошу прощения.
– Когда вы сказали, что мы прошли…
– Двести шестьдесят лет вы летели к двойной звездной системе Спики со скоростью на сотую процента меньше скорости света. Время сжалось в двадцать два раза, что превратило двести шестьдесят лет перелета в двенадцать лет субъективного времени по часам в вашей системе отсчета.
– Мы летели тринадцать лет!
– Нет. Ваш перелет занял тринадцать лет, потому что, достигнув за двенадцать лет Спики, вы год летели в другое место.
– Я все еще не понимаю.
– Белла, Спиканская Структура – ускоритель, – деликатно указала Хромис. – Ее назначение – приблизить вас к скорости света. Сжатие времени в двадцать два раза, хотя и высокое, было недостаточным для предстоящего вам путешествия.
Лицо Хромис стало напряженным, будто рассказ причинял ей боль.
– Если употребить знакомую вам аналогию времени, первые двести шестьдесят лет странствия «Хохлатого пингвина» – ваши двенадцать лет субъективного времени – были всего лишь рулежкой по взлетной полосе. Полоса эта – Спика. Настоящее странствие началось только с нее.
Белле не хотелось соглашаться, но убежденность гостьи не оставляла возможности для сомнений. Хромис говорила правду.
– И куда же мы прилетели?
– Мы не уверены даже сейчас, – смущенно ответила Хромис. – Ко времени, когда вы прошли Структуру, ближайшие зонды еще оставались в сотне световых лет позади. Наблюдения проводились со слишком большого расстояния. Зонды зарегистрировали слабые сигналы с ваших флаеров, и по ним мы смогли оценить перемену скорости по мере прохождения вами Структуры. Но к тому времени, когда вы вышли, мы потеряли сигнал.
– Вы больше не могли видеть нас.
– Нет. Оболочка вокруг вас оказалась слишком темной и поглощающей.
Белла подумала, что речь идет о «железном небе».
– Но вы же, наверное, имели представление о том, куда мы направляемся?