Пандус вел в раздутую, похожую на луковицу сердцевину из многих концентрических слоев стекловидного материала. На внешнем слое плыли длинные цепочки спиканских символов, будто высвеченные неоном. Внутри смутно виднелись темноватые структуры, расплывчатые, словно органы стеклянных окуньков. От центральной структуры тянулось множество ног потоньше, не касающихся поверхности. Некоторые внизу утолщались, образуя то ли блоки сенсорной аппаратуры, то ли двигатели, жилые помещения либо оружие. От изгибов и сочленений струился мягкий свет: частично – отражение света, разлитого в трубе, частично – излучение самого корабля. Он был непомерно огромным – центральная его часть уместила бы в себя весь Крэбтри.
Пара остановилась, потом немного прошла и снова остановилась.
– Никаких видимых изменений, – доложил Перри. – Пандус они тоже не подняли.
– Есть новости по символам? – спросила Света.
– Джейк с Кристиной работают над совпадениями. Как только они обнаружат хоть что-нибудь, я сообщу немедленно.
– Ага, жду с нетерпением.
– Ты же умная, все понимаешь.
Светлана хохотнула невесело:
– Может, нам символистов позвать, чтобы они истолковывали?
– Если так пойдет и дальше, позовем, – огрызнулся Перри.
Света и Крэйг медленно, с остановками продвигались вперед.
Спустя минут десять Светлана решила, что они уже прошли половину расстояния до чужого корабля. Она оглянулась и едва смогла различить край отверстия на темно-серой, оловянного оттенка равнине «неба». Интересно, зачем спикане прорезали дыру, вместо того чтобы приказать материи Януса раскрыться и сделать проход? Так много вопросов, и так мало ответов.
Еще несколько переходов, и корабль уже возвышался над людьми огромной башней. Причудливое устройство стеклянных слоев вблизи удивляло еще сильнее. Секреты не раскрывались, а, напротив, лишь множились. Корабль казался все запутаннее, сложнее, непостижимее.
– Эй, братья-разведчики, спокойнее, – посоветовал Перри.
Светлана кивнула, заметив, что снова дышит слишком тяжело. Медленный изнуряющий марш по мертвой равнине начинал действовать на нервы.
– Связь в порядке? – поинтересовалась Света просто из желания сказать хоть что-нибудь.
– Прерывистая – но управиться можем. Как ощущения?
– Будто уже рыб собралась кормить. Но если серьезно… нормально. Более-менее.
– Как там Крэйг?
– Думаю, тоже нормально. Более-менее.
– Приятно слышать. Черт, ну и видок там у вас, должно быть, – и всего сантиметр стекла в шлеме между вами и этой дребеденью.
– Вы правы, – ответил Шроуп, и от его голоса у Светы побежали мурашки по спине. – Не следует забывать, какая нам выпала удача и честь. Это же… оно… единственное! То самое, чего мы ждали столько лет. И не только тринадцать лет, проведенных нами в плену Януса, но и тысячи лет человеческой истории, десятки тысяч лет, с тех пор как первый из нас взглянул на звезды, в непроглядную небесную тьму и задумался о том, что же там. Пусть тогда там и не было ничего. Но мы всегда знали: кто-то есть и рано либо поздно мы встретим их. И вот настало это время, здесь и сейчас, и из всех миллиардов живших и живущих встретить выпало именно нам.
– Приятель, аминь, – торжественно проговорил Перри, – но давай пока сосредоточимся на том факте, что это просто работа. По опасности примерно такая же, как заякоривание толкача либо запуск холодного токамака.
Еще десять минут – и пара подобралась метров на двадцать к оконечности пандуса. Света с Крэйгом сняли панораму и замерли, ожидая ответа.
– Идем дальше? – спросила она.
В наушниках затрещало, затем пробился голос Перри:
– Если Крэйг еще доволен жизнью, почему бы нет?
– Я готов, – ответил Шроуп.
– Аш говорит, системы скафандра в порядке. Приятель, дело за тобой.
– Тогда я иду. Предлагаю Светлане отступить на полдороге к отверстию. Для связи большой разницы не будет.
– Я остаюсь здесь, у основания пандуса, – ответила она.
– Ценю вашу решимость, но при малейших признаках чего-либо необычного предлагаю уходить немедленно. Помните слова Перри: никакого героизма.
– Как долго ты хочешь оставаться внутри?
– Я ставлю на ноль таймер скафандра и отмеряю тридцать минут. Когда зазвонит, я допиваю коктейль и требую подать пальто.
Светлана выставила свой таймер на такое же время:
– Договорились. Если не вернешься через тридцать минут…
– Тогда забудьте про меня. Думаете, есть хоть малейший смысл слать кавалерию на выручку?
– Да вряд ли. Крэйг, удачи тебе. Знаешь, мы с тобой не всегда, что называется, ладили…
– Забудьте. Уже много воды утекло. Причем в разных реках.
Шроуп протянул руку, взял ее перчатку в свою:
– Мы толкаем лед, верно?
Она охватила плотно его руку:
– Да, толкаем. Всю дорогу домой.
Шроуп повернулся и пошел к пандусу. Светлана осталась на месте, направив камеру на неуклюже шагающую фигуру. У пандуса он замер, потом поставил ногу на почти горизонтальную поверхность.
– Крэйг, говори, не молчи, – сказала Света.
– Трение хорошее. Гекофлекс держит нормально. Поднять и передвинуть ногу можно без проблем. Сейчас поставлю вторую ногу.
– Осторожнее.
– Поставил. Уже стою на пандусе. Я на их территории.
– Опиши, на чем стоишь, – потребовал Перри.
– Похоже на стекло, окрашенное в пурпурно-серый цвет. Сквозь него видна поверхность «неба». Кажется твердым – ни прогиба, ни упругости, ни вибрации. – Он отсоединил камеру, поводил ею над пандусом. – Видно?
– Приятель, проверь фокус.
Шроуп стукнул камеру о наколенник:
– Лучше?
– Лучше. Подержи неподвижно секунду… отлично! Теперь панораму влево… вправо.
Светлана услышала, как Перри принялся спорить с кем-то из своей команды.
– Хорошо, можно вернуть на место.
Шроуп закрепил камеру на шлеме:
– Я сделаю следующий шаг.
– Давай медленно и плавно, – разрешил Перри.
Тот шагнул.
– Все идет нормально, – доложил Шроуп. – Я пойду дальше. Не хочу, чтобы будильник заработал, пока я еще на пандусе.
– Но медленно и плавно, – напомнил Перри. – Мы тут не на гонках.
Крэйг двинулся дальше: пять шагов, десять, двадцать. Он вышел на участок пандуса, загибавшийся вверх.
– Сцепление хорошее, – проинформировал Шроуп.
– Плавно и медленно до самого верха, – отозвался Перри.