– Нет! – отрезала Светлана. – Он видел. И объявил о том ясно и четко. Они за стеклом. И приближаются.
– Света, мне очень хотелось бы верить в это. Но боюсь, видел он всего лишь галлюцинации, рожденные недостатком кислорода.
– Райан, он видел фонтаны. Какое отношение имеют фонтаны к Иисусу в конце туннеля?
– А с каких пор фонтаны имеют отношение к пришельцам? – спросил Райан спокойно.
– Но что-то же Крэйг видел! Видел и сообщил нам. Он видел их и не испугался. Его голос звучал скорее удивленно, будто зачарованный.
– Или опьяневший от кислородного голодания. – Эксфорд покачал головой. – Извини. Я не пытаюсь преуменьшить сделанное им для нас. Ступить внутрь той камеры было отчаянно храбрым поступком. Но пока мы не вернем тот скафандр – не узнаем, что же он видел на самом деле.
Из Светланы будто выдернули стержень. Не в силах выносить даже слабую гравитацию Януса, она опустилась в кресло напротив Эксфорда:
– Он же пытался направить на них камеру.
– Галлюцинации не исключают рационального отклика на себя.
Перри плюхнулся в кресло рядом с женой, держа ее за руку, массажируя пальцы. Они всегда затекали у нее после выходов наружу.
– Райан прав, – тихо сказал он. – Мы все слышали милую проповедь Крэйга перед тем, как он ступил на пандус. Шроуп чересчур возбудился еще до того, как дела обернулись скверно.
– Он видел что-то, – повторила она упрямо, но бессильно, и слова ее прозвучали неубедительно даже для нее самой.
Дениз Надис пододвинула ей питье и завернутый в фольгу ленч. Но Света покачала головой. Во рту была горечь, не хотелось ни есть, ни пить.
– Нужно подумать о дальнейших действиях, – произнес Перри, когда повисшая тишина стала гнетущей. – Если взять жесткий скафандр, доработать связь…
– От гравитации никуда не денешься, – ответил Аш Меррей, изучая Светланин шлем с дотошностью ювелира.
– Денешься, если заменить воздух насыщенной кислородом жидкостью.
Света грохнула неоткрытой колбой с напитком по столу:
– Прекратите относиться к этому, будто к чертовой инженерной проблеме! Человек умер только что! Больше никто внутрь не идет!
– Но мы не можем оставить его там! – удивленно возразил Перри, будто не веря своим ушам.
– Именно это мы и сделаем. И мне плевать три раза на всякие кретинские мачо-штучки типа «мы своих не бросаем». – Она закрыла глаза, взяла себя в руки и выговорила уже почти нормально: – Я не хочу посылать кого-либо на смерть ради того, чтобы достать труп.
– Света, нам нужен его скафандр, – сказал Перри осторожно. – Его камера все загрузила в память. Если он видел хоть что-то – а ты ведь думаешь, что он видел, – есть записи в скафандре. Вернем его и получим наше кино про первый контакт.
– Откуда мы знаем, остались ли скафандр и тело на месте гибели? Корабль гораздо больше виденной Крэйгом крошечной части. Они могли затащить его куда угодно.
– Но, Света, как мы можем сидеть сложа руки? Они убили одного из нас, – проговорила вдруг Надис.
– Мы просто сделали глупость, – ответила та. – Возможно, и инопланетяне сделали глупость. Может, они не поняли, до чего же легко мы дохнем.
– Но это еще не значит, что им это можно спустить с рук.
– И что ты предлагаешь? Внушения ради шарахнуть их ядерной боеголовкой?
– Но нельзя же сидеть и делать вид, будто ничего не случилось!
– Мы тринадцать лет ждали этого момента, – произнесла Света, стараясь подавить нахлынувшую ярость. – Ты в самом деле считаешь, что пара дней ожидания изменит хоть что-то?
– Люди Крэбтри беспокоятся. Они хотят, чтобы мы действовали.
– Да черт возьми, я им обеспечу действие! Как насчет военного положения?
Она умолкла, ужаснувшись нечаянно сказанному. Но отступать поздно. Слова вырвались – и услышаны.
– Иногда ты говоришь в точности как Белла. – Надис отвернулась.
* * *
Перед возвращением Света приклеила кусочком гекофлекса неподалеку камеру, нацелив ее на чужой корабль. Раньше все тревожились о том, чтобы не создать впечатление агрессии, вторжения в пространство, воспринимаемое чужаками как свое. Но теперь, после случившегося с Крэйгом, подобные соображения не казались важными.
Несколько часов не происходило ничего. Затем камера зарегистрировала изменение в уровне шума и послала сигнал на флекси Светланы. Та вывела изображение на весь экран, чтобы собравшиеся в куполе могли все рассмотреть. Символы на корабле, прежде неизменные, стали стремительно изменяться.
– Такого раньше не было, – заметила Светлана.
Офрия-Гомберг пока не обнаружила никаких совпадений корабельных рисунков с внесенными в базу данных символами Януса, но однозначно определила, что прежде символы на корабле оставались статичными. А теперь – нет.
– Такое ощущение, что они нервничают, переживают за случившееся, – заметила Дениз Надис. – Будто понимают, что сделали плохое, и хотят, чтобы мы знали об их сожалении.
– Или злятся, – добавил Перри. – Взъярились на нас за то, что мы послали Крэйга внутрь.
– Так или иначе, это отклик, – заключила Светлана. – То есть что-то, чего мы не имели раньше.
– Конструктивным его не назовешь, – сказал Перри.
– Я хватаюсь за любую доступную соломинку. По крайней мере, теперь знаем: мы спровоцировали ответную реакцию.
– Я надеялся, что мы обойдемся без слова «спровоцировали», – отозвался Перри.
На это никто ничего не сказал. Все смотрели на экран, завороженные чехардой чужих иероглифов, смея лишь надеяться, что они означали сожаление, а не злость.
* * *
– Малышка, как ты? – спросил Перри, прислоняясь к дверному косяку.
– Не так плохо, как выгляжу. Ты говорил с Эмили?
Светлана слишком устала, перенервничала и едва держалась перед уходом к пришельцам, потому и не позвонила дочери. Ведь та могла уловить мамино настроение.
– С ней все хорошо. Надеюсь, ей никто не рассказал про наши дела.
– Наверное, что-то просочилось, как водится, но едва ли смогло напугать. Большие взрослые дела. Скучные. Где-то там, далеко. Здорово быть ребенком. Мы тревожимся о контакте с пришельцами, а она – о кукле, обещанной Ваном.
– Когда-то мы все были такими. И куда все делось?
– Тебе бы поспать, – посоветовала жена. – Что бы ни случилось сейчас, справятся и без тебя.
Лицо Перри – воплощенная картина усталости: измятое, отекшее.
– Издеваешься?
Ощущая себя полностью проснувшейся и бодрой, Света подцепила ногтями ресницу, приклеившуюся к веку.
– Извини. Я знаю, ты стараешься для всех нас. Что-нибудь произошло, пока я отключалась?