Мы вошли в пещеру Мерлина. Вдоль стен горели факелы. Наши тени убегали по полу и взбирались на противоположную стену, где примерно на высоте груди имелся естественный выступ, на котором были расставлены кругом улыбающиеся черепа.
– Чьи они? – спросил я в ужасе.
– А ты не догадываешься? – отозвался Вош.
В глазницах плясали черные тени, и создавалась иллюзия, будто они живые и глядят на меня, пока я, оцепенев от страха, смотрю на них, а ветер свистит и воет в невидимых расселинах.
– Это рыцари Священного ордена, Альфред. Вот Виндимар из Сведберга. Вот Биллот из Сент-Этьена. А вот этот – Камбон из Сицилии. Те, которые ближе к тебе, – лорд Беннасио и, конечно же, великий Бернард Сэмсон, наследник Ланселота.
Так вот зачем Журден отправился в Пенсильванию! За тем же он приезжал и в Ноксвилл. Он раскапывал могилы рыцарей и забирал их головы.
Я пересчитал черепа. Двенадцать. Когда-то давно, в квартире дяди Фаррела, отец сказал: «Теперь нас осталось всего двенадцать…»
– Как видишь, в центре оставлено место для еще одного черепа, – сказал сзади Вош. – Почетное место.
«Последний рыцарский поход… за Тринадцатым Черепом».
– Это место для меня, – произнес я. – Тринадцатый Череп – это я.
Неудивительно, что Вош посмеялся надо мной в самолете. Я кто угодно, только не миф. Журдена не интересовал магический череп, который выточил из хрусталя Мерлин. Предмет его интереса заключался совсем в другом. Как не была богиней, сидящей по левую руку от Бога, СОФИЯ, так не был Черепом Судьбы и Альфред Кропп.
Вош приобнял меня за плечи, словно утешая. Этот жест был до того неуместен, что меня чуть не вырвало. Я стряхнул его руку и заявил:
– Я никогда не состоял в Ордене. О том, что отец был рыцарем, я узнал только после его смерти. Я не имею к ним никакого отношения.
Вдобавок на мне лежала ответственность: это я украл меч и передал его отцу Журдена, из-за чего они все погибли. Поставить мой череп в центр круга из черепов последних двенадцати рыцарей на земле, которые умерли, исправляя мою ошибку, – жест более чем непристойный!
Вош растворился в темноте и через минуту вернулся с каким-то длинным тонким предметом, завернутым в белый атлас. Он потянул за уголок, и ткань упала на пол пещеры.
– Прощальный подарок. – Вош протянул мне черный меч, который я оставил в Ноксвилле. – От верного Альфонсо Нидлмайера.
Я взял меч. Клинок переливался в свете факелов. Меч последнего рыцаря, череп которого взирал на меня с каменного выступа.
– Знаешь, – сказал я, – было бы гораздо проще отрубить мне голову еще в Монтане.
– Проще… но далеко не так романтично.
Вош взял меня за локоть и повел в конец пещеры. Наши тени бежали впереди и заползали на стену. Ему не обязательно было меня сопровождать. Я знал дорогу. Я уже ходил по этой тропе. Мы подошли к широкой трещине в стене – там начинался ход в потайную пещеру, где я, спасая мир от гибели, впервые воспользовался мечом Беннасио.
Вош остановился.
– А теперь я должен попрощаться с тобой, Альфред. Больше ты меня не увидишь.
Я посмотрел через его плечо на черепа. Я не видел его, но он мог видеть меня.
Вош проследил за моим взглядом.
– Разве найдется более удачное место для могилы, Альфред? Здесь, под самым дорогим их сердцу символом, в последнем прибежище волшебника, который внушил простому крестьянскому мальчику, что он способен создать рай на земле! И сегодня вечером круг замкнется. Ланселот обрушил стены замка наверху, а теперь его сын заплатит за их падение внизу. Конечно же, тебе здесь и место!
Я шагнул в проход.
– Adieu, adieu, Альфред Кропп! – негромко крикнул мне вслед Вош. – «Страшись проклятья сироты святого ввергнет в ад! Но верь, проклятье мертвых глаз ужасней во сто крат!» [24]
Под ногами хрустела каменная крошка. Проход временами сужался настолько, что я был вынужден боком протискиваться между острыми как бритва камнями. По сырым стенам стекали капли влаги, свист ветра у входа превратился в пронзительный вой – это призрак Мерлина оплакивал гибель королевства любви. Я прикоснулся к острым камням, и они напомнили мне о зубах дракона. Вход у меня за спиной был его губами, а я находился в пасти и двигался к глотке.
Наконец я добрался до главной пещеры. Год назад я умер здесь, в брюхе дракона. И теперь, как тогда, у меня не было выбора. Все так и будет длиться, пока я не остановлю. Я не просил об этом, но получил. Как выразился Нуэве, «дар, но не богатство». Богатство можно припрятать, а дар – нет.
У меня были дары, которые надлежало раздать. Дар для Нидлмайера, дар для Сэма и, как ни странно, дар для Журдена Гармо.
Я вошел в пещеру.
В драконовом брюхе не было ориентиров. Стены и потолок скрывали черные тени, и через пару шагов уже не удавалось понять, где находишься – в центре пещеры или ближе к стене. Куда не встанешь, везде будет центр.
Вот там и стоял Журден с черным, таким же, как у меня, мечом в руке. Сквозь трещины в потолке в пещеру просачивался рассеянный свет. В его лучах Журден был похож на призрака.
Я направился к нему. Когда между нами осталось десять футов, он скомандовал:
– Стой.
Я остановился.
– Ты знаешь, кто я? – спросил он.
Я не ответил. Конечно, я знал, кто он, а он знал, что я знаю. У меня было чувство, что Журден готовился к этому моменту и многократно отрепетировал дальнейшее после нашей встречи в Ноксвилле. Он действовал по сценарию, который сам написал и переписывал снова и снова, пока не выучил наизусть.
– Я сын человека, которого ты убил в этой пещере.
– А я сын того, кого он убил в Хативе, – ответил я.
– Да, сын последнего в роду Ланселота. Скажи мне вот что, Альфред Кропп, известно ли тебе, какого рода я?
Я не знал. Мне не рассказывали о родословной рыцаря Могара.
– Из рода Мордреда, – сказал Журден. – Мордред – единственный сын короля Артура. Я – истинный наследник короля и трона Камелота. Теперь ты понимаешь, почему мой отец притязал на меч? Он принадлежал ему по праву.
– Мордред убил короля Артура, – заметил я.
– Он отнял его бренную жизнь. А твой пращур, который предал короля, забрал его душу и отдал его в руки матери Мордреда. Если бы не Ланселот, Камелот бы не пал.
Двумя руками Журден поднял меч и поднес клинок к груди.
– Леди приходила ко мне во сне, – сказал он. – Твоя кровь смоет проклятие рода Артура. Камелот возродится, и архангел вернет меч… Вернет мне, последнему сыну Артура. Итак, Альфред Кропп, давай закончим то, что тысячу лет назад начали наши предки.