– Не пейте неразведенного спирта. Хотя бы…
Он опустил глаза и встретился взглядом с глазами матери. Тетка Соня смотрела удивленно и непонимающе.
– Не крадите два мешка комбикорма. Оставьте один. Хотя бы… А если его не украдут другие, то он будет – как жертва! И вам зачтется…
В толпе стояла Верка. Коля попытался улыбнуться.
– Не кляните своих стариков. Хотя бы… Ведь они скоро умрут и на том свете не попросят за вас Аллаха…
Коля поднял глаза к потолку, вспомнил что-то и опять закричал:
– Не поднимайте деньги, если они лежат на дороге, и не входите в воду, если они плывут по реке! Это сатана искушает вас! – На Колиных глазах выступили слезы, и он надавил на глаза с силой пальцами и продолжил тихо, почти шепотом, так, что все напряглись, слушая его:
– Не можете молиться – не молитесь… Не можете поститься – не поститесь. Не можете верить Христу – не верьте… Не можете верить Мухаммеду – не верьте… Не можете верить – не надо… Но знайте! Придет сатана! Он приходит всегда, когда люди не верят в Бога. Сатана придет, и вы поверите в него. Вас даже не надо будет заставлять, ведь вы уже готовы в него поверить…
Коля вновь ухватился за крюк и, раскачивая его, стал выкрикивать слова своей молитвы:
– Ашхаду ан ла илаха илла ллаху ва ашхаду анна Мухаммадан абдуху ва расулуху!
Табурет вдруг вывернулся из-под его ног, мгновение он висел, держась за крюк, а в следующее мгновение рухнул вместе с крюком на пол и лежал, не двигаясь.
А вечером того же дня все кончилось. Вот как это было…
Из низин у речки туман заползал в деревню. Коля сидел на лавочке, сжавшись, обняв себя за бока. Его знобило.
В доме пьяно бубнил Федька.
В низине, у речки, в самом тумане, кто-то невидимый разжигал костерок, и Коля неотрывно смотрел на его зыбкий свет.
В доме что-то загремело, упало.
– Сломал! Ах ты, скотина пьяная! – заругалась тетка Соня. – Колька делал-делал, а ты сломал! Ну, глянь, была прялка как новая!
Не отрывая взгляда от костра, Коля поднялся и пошел к нему.
Костер был разведен под кроной огромной ветлы, наполовину погибшей от старости. На отпавшем от нее сучке сидел спиной к Коле человек и подбрасывал в огонь сухие ветки. Костер вырос, пока Коля шел к нему, веселыми языками слизывал туман вблизи. Человек обернулся. Это был неизвестный в черных очках.
– Чего встал, присаживайся, – сказал он и подвинулся, освобождая у огня место.
Коля сел, протянул к огню руки, согреваясь, и улыбнулся.
– Не узнал меня? – спросил неизвестный.
– Нет, – сказал Коля, глядя в огонь.
Неизвестный снял очки, повернул голову.
– Так – профиль, так – анфас. Теперь узнал?
– Товарищ старший лейтенант? – удивленно улыбаясь, спросил Коля.
– Обижаешь – майор. Правда, в отставке… По состоянию здоровья… Зови замполитом по старой памяти… А я тебя, между прочим, тут почти целый месяц пасу. Догадываешься почему?
– Нет.
– Недогадливый ты, гвардии рядовой Николай Иванов. А помнишь 14 октября 1986 года, кишлак Шат-ома в ста двадцати километрах от Кундуза?
– Да.
– Помнишь, как командир роты капитан Алексей Медведев приказал тебе расстрелять трех пленных духов, а ты отказался?
– Помню.
– А дальше что было?
– Вы расстреляли их.
– Правильно. А помнишь, на следующий день, ночью, на марше мы устроили привал в степи, все развели маленькие костерики из сухого спирта, чтобы консервы разогреть, и ты сказал, что сейчас на земле, как на небе, а Леха… гвардии капитан Алексей Медведев спросил тебя: «А ты случаем не поэт?» А ты что ответил?
– «Нет».
– Вот видишь, все помнишь! А потом мы провели с тобой политбеседу. Мы говорили, что у тебя здесь живут мать и отец, и брат, и односельчане, и ты защищаешь их! Защищаешь, хотя ты от них и далеко. Мы тебя били?
– Нет.
– А знаешь почему? Потому что Леха сказал: «В этом парне что-то есть…» И ты пообещал нам, что завтра при чистке кишлака Маруни пойдешь в первой линии. Обещал?
– Да.
– И ты пошел… Но духи ударили… Мы отступили, а ты сдался, так?
– Нет! – выкрикнул Коля, поворачиваясь к неизвестному.
Неизвестный усмехнулся:
– Нам надо было уходить, потому что… все могли там полечь. Но Леха сказал: «Пропавший без вести – это хуже, чем убитый. А потом, – сказал он, – в этом парне что-то есть». И мы пошли, ночью, положили шестерых, а седьмой… У неизвестного вдруг сорвался голос. – Лехе пуля попала в легкое… И когда он говорил, у него изо рта летела кровавая пена, и у меня вся морда была… Он сказал: «Я понял, что в этом парне. Он – предатель». К тому времени перебежчик из духов уже рассказал, что ты сдался и тебя увели…
– Нет, – сказал Коля. – Рядом разорвалась граната, я упал, а когда…
Но его собеседник не слышал. Он продолжал:
– И Леха сказал мне: «Если ты когда-нибудь где-нибудь увидишь его – в Афгане или в Союзе, – убей его». Я сказал: «Есть».
Неизвестный покачал головой, усмехаясь и вздыхая, и вдруг схватил Колю за плечо и на мгновение крепко прижал к себе.
– И когда я тебя увидел в программе «Время», я занял денег, купил тэтэшник, попросил у приятеля машину, взял отпуск на работе и приехал… Два раза я чуть… Чудо тебя спасло… А потом… И вот сегодня мне уезжать, а убивать тебя я совсем не хочу. И не буду. Что-то случилось… Места у вас красивые, отдохнул… – Неизвестный вдруг резко поднялся, заходил взад-вперед, сцепив за спиной руки. – Купил я тут одну, так сказать, книжицу… «Евангелие» называется, давно собирался почитать, да все как-то… И все читал ночами… Не спится, давно все-таки никого не убивал, да и клопы… Там, конечно, много такого, с чем согласиться не могу. «Не клянитесь!» А как же, например, присяга? На ней же вся армия стоит! Или: «Не судите». Хорошо, я согласен не судить… если расстреливать всякую сволочь без суда и следствия! А многое, конечно, устарело. Заповедь номер три, к примеру. Не разводись, если она не прелюбодействовала, и не женись на разведенной. Почему? Моя первая, например, не изменяла мне, но сукой была редкой. Я развелся, женился на разведенной, живем хорошо, двое детей. И первая, главное, хорошо с новым живет! Где же тут логика? Ну а уж насчет щеки… Может, в его времена по щекам били, а сейчас, если в тебя калибром 7,62 справа влепят, левой стороной уже не повернешься… Я не богохульствую, я, между прочим, два года назад крестился, я теперь замполит крещеный! Но чем больше я читал, тем меньше мне хотелось тебя убивать! Вот какое дело! Значит, что-то есть в этой книжице, есть! А главное, там все про нас написано! И все, что с нами теперь! Когда книжники и фарисеи требовали знамений с неба, а он, ну, Христос, рассказал им про одного мужика, который беса из своей души выгнал. Выгнать-то выгнал, да только душа-то пустая осталась, ничем хорошим он ее не заполнил. А тот, ну, бес, пошатался по пустыне, с другими такими же встретился и решил посмотреть, как там его хозяин? Смотрит, а жилплощадь свободна! Он – туда. И не один – всемером! И знаешь, что Христос напоследок сказал книжникам? Это я даже запомнил! «Так будет и с этим злым родом!» – Неизвестный помолчал и повторил: – «Так будет и с этим злым родом…» Ведь это он про нас, про русских говорил! А ты знаешь, когда я всех семерых в себе почувствовал? Когда баксы эти по реке поплыли. Я ведь был там. И штиблеты скинул уже. А потом тебя увидел… И понял – нельзя лезть в воду, не полезу! А они как заворочаются в моей душе! Аж завыл я, веришь? Вот тогда ты себя и спас, гвардии рядовой Николай Иванов.