– Пытаюсь попасть на спектакль, – честно признался, ожидая, что его сейчас отправят восвояси. – Вот шел мимо и захотелось вдруг послушать хорошую музыку в хорошем исполнении.
Мужчина прищурился, как-то странно его изучая.
– Возможно, я ошибаюсь, но вы Леон Вайдел?
Вайдел удивился. Неужели его кто-то узнал?
– Да, я Вайдел. Но я вас, извините, не помню.
– Нас познакомил Бенджамин Скотт на одном из ваших великолепных концертов. Вы как раз закончили выступление. Я Джеймс Брендон, здешний директор. Боюсь, вы были слишком усталым и плохо меня запомнили.
Плохо запомнил! Да Вайдел вообще его не запомнил! Но тем не менее, спокойно опроверг:
– Я вас помню. Не так уж часто Бен представляет мне своих друзей. А ведь вы с ним друзья, не так ли?
Джеймс рассмеялся.
– Ну, можно сказать и так.
В мозгу Вайдел что-то начало проясняться.
– Он рассказывал мне, как хорошо вы играете в бридж. Ему ни разу не удалось у вас выиграть.
Внутри прозвенел звонок. Вайдел насторожился. Интересно, какой это звонок?
Фокс провел картой по двери, широко распахнул ее перед Вайделом и пригласил:
– Прошу вас, заходите! Для нас огромная честь принимать у себя такого гостя.
Вайдел быстро попросил:
– Я неподобающе одет для вип-ложи или партера. Честно говоря, мне просто не хотелось быть узнанным, отсюда весь этот маскарад. Посетить театр было спонтанным желанием. Мне бы какой-нибудь приставной стул в ложе первого яруса. Насколько я знаю, там самая хорошая акустика. И, пожалуйста, никому обо мне не говорите. Очень хочется послушать оперу спокойно, без раздачи автографов и снимков папарацци.
Фокс согласно кивнул головой. Он тоже считал, что Вайдел одет уж как-то слишком вольно для Королевской оперы.
– Хорошо, устрою. Это не проблема.
Они прошли внутрь длинного коридора, и директор кивком подозвал к себе капельдинера.
– Проводите господина на бельэтаж и поставьте в нише удобное кресло.
Капельдинер молча поклонился и повел Вайдела за собой. Ниша и в самом деле оказалась нишей, отгороженной со всех сторон выступами стен, причем очень удобной и уютной. Кресло ему принесли большое, мягкое, и Вайдел, с удобством в нем развалившись, принялся слушать музыку. На сцену он не смотрел, чтобы не отвлекаться от музыкального ряда. Поначалу его интересовало, для кого в свое время была сооружена эта полутайная ниша, но потом его захватила музыка Вагнера, и он забыл обо всех своих неурядицах.
Скрипки третьего ряда он тоже слышал. Ничего особенного не прозвучало. Никто там не фальшивил, играли слаженно и чисто, как и положено коллективу такого уровня. Похоже, Софи занималась самобичеванием. Что ж, среди творческих людей это не редкость.
Его тоже частенько посещало подобное настроение, когда кажется, что ты полная бездарность и ничего не можешь. В этом случае выход один – верить в себя, в свою звезду. Иначе ничего не выйдет.
Опера длилась долго, как все оперы Вагнера, за исключением, пожалуй, «Лоэнгрина». В антрактах он ходил перекусить в буфет на самом верхнем ярусе, для того, чтобы на него не особо косились. Это ему удалось – на галерке сидела такая же разномастная публика, как и он сам. И даже более того. Он видел двоих парней с ирокезами, нежно держащихся за ручки. Рубашки на них были еще более пестрые, чем у него, что несколько его подбодрило.
После спектакля Вайдел, не торопясь, вышел из театра. Для маскировки снова надел солнечные очки, ставшие в темноте совершенно неуместными, встал возле форда, на котором приехала Софи, и принялся ждать. Насколько он помнил, из машины вышло три человека, то есть она вполне могла захватить с собой и его. Или, по крайней мере, сказать адрес, тогда он и сам без труда доберется до дома.
Через полчаса после окончания спектакля, когда Вайдел уже начал замерзать, поскольку вечер выдался весьма прохладным, показалась Софи со своими спутниками. У всех под мышками были скрипичные футляры, у долговязого парня футляр был побольше, видимо, для альта.
Они о чем-то оживленно спорили, и Вайделу показалось, что она здорово огорчена. Это его удивило. Разве может огорчаться такая самоуверенная девица? Как правило, у них всегда виноват кто-то, только не они сами.
Долговязый парень открыл форд, и компания принялась усаживаться. Вайдел ухватил Софи за локоть и спросил:
– Привет! Не возьмете меня с собой?
Она вздрогнула и по инерции вырвала у него локоть. Но потом посмотрела ему в лицо и хмыкнула.
– А вы что тут делаете?
Вайдел возмутился. Он что, не может без ее разрешения даже в оперу сходить?
– Слушал Вагнера.
– А с чего это вы вдруг решили его послушать? – подозрительность била из нее ключом.
Замерший до утробной дрожи Вайдел готов был силой запихнуть ее в теплую машину.
– Все-таки вас ужасно плохо воспитали! Не думаю, что препираться посреди улицы – хороший тон. Давайте выясним это дома?
Сидевший на месте водителя долговязый парень хмуро заметил:
– Софи, ты едешь или нет?
Она была вынуждена замолчать и сесть на переднее сиденье. Вайдел нахально устроился сзади. Сидевший с ним парень покосился на него, и Вайдел уверенно представился:
– Алекс! Я водопроводчик! Чиню краны и прочую сантехнику.
– Генри, а за рулем Ник, – неохотно ответил парень. – Мы музыканты, скрипачи. А чего это ты в солнечных очках? Ночь на дворе.
– А я их забыть боюсь. Только сниму, глядишь, а их уже нет. Я их уже с сотню потерял, не меньше, – бойко соврал Вайдел. Хотя почему соврал? Если бы не Бен, собирающий за ним оставленные вещи, так бы оно и было.
– А… – Генри смягчился. – У меня такая же проблема. Надо будет перенять твой опыт. Хотя посреди ночи смотришься ты дико.
– А что делать? – сокрушенно признался Вайдел. – Я и вижу-то сейчас в них плохо. Как в подземелье. Передвигаюсь почти на ощупь.
Софи обернулась к ним и нравоучительно указала:
– Просто надо купить цепочку и вешать очки на шее, тогда и не потеряете. Неужели вы даже до такой ерунды додуматься не в состоянии?
Парни понятливо переглянулись.
– Хорошо тебе жить, Софи. Ты всегда все знаешь. – Генри произнес это таким безнадежным голосом, что Вайдел рассмеялся.
– Это точно. И всех всему научит. Вот сегодня она меня учила прокладку у крана менять. Интересно, почему сама ее не поменяла? – Вайдел прикинулся озадаченным.
Пряча смешинки в глазах, Софи серьезно пояснила:
– Я пыталась, но у меня силы не хватило. Там все слишком туго закручено.
– Видимо, и наша тупая грубая сила иногда может пригодиться, – весело констатировал Ник. Повернувшись к Вайделу, заметил: – Не тушуйся, дружок! Она тебе еще расскажет, как правильно трубы чистить и форсунки ставить. Она на все руки мастер. На словах.