Дон Диего криво усмехнулся.
– О чести семьи? А она есть, эта честь? – он обвел притихших женщин свирепым взором. – Это вы виноваты в том, что Роуз чувствовала себя здесь чужой. Да, я любил ее. Думал, что и она меня любит. Но вы сделали ее жизнь здесь невыносимой. А отсюда и все остальное. И после этого вы считаете, что я должен заботиться о чести семьи, то есть о вас?
Он развернулся и вышел, твердо ступая по ковровой дорожке, впечатывая в нее каждый свой шаг.
Марита демонстративно взяла печенье и откусила кусочек, показывая, что ей все ни по чем.
– Дядька, как всегда, себе не изменяет, – заявила она с полным ртом, – виноваты все кругом, кроме него. Но что все-таки делать нам? Мама, ты будешь разводиться?
Донья Долорес обмякла и ответила полным тоски голосом:
– Не вижу смысла. Дело это небыстрое, а имущества, которое перешло бы ко мне в случае развода, попросту нет.
– Ну, хотя бы чтоб спасти от грязи свое доброе имя, – наивно предложила Бенита.
– Как я его спасу? – огрызнулась Долорес, не понимая, смеется над ней сестра или сочувствует. – Рассказав, что у моего мужа давно другая семья и все свои пакости он делал для них? Нет уж, мне такого «спасения» не надо.
Дамы немного помолчали, признавая безвыходность ситуации.
– Надеюсь, Риккардо приедет на этой неделе. – Донья Аделина задумчиво покачала головой. – Очень надеюсь.
– А чего ради он приедет? – Марита не скрывала своего скепсиса. – Что ему тут делать?
– Навестить больную бабушку. Разве я не могу заболеть от всех этих неприятностей?
– Ну, приедет он, и что? Ты женишь его на подходящей испанке, чтоб спасти от зубастой английской штучки? Так он тебя просто-напросто не послушает. – Донья Долорес решила покориться судьбе. – Да и что он сможет сделать?
Донья Аделина пристально посмотрела на аппетитно жующую печенье внучку.
– У меня есть план. И он может быть осуществлен при определенном старании Мариты.
Та подавилась миндальным печеньем и была вынуждена большими глотками выпить кофе. Откашлявшись, хрипло попросила бабушку пояснить свою мысль.
– Очень просто. – Понизив голос, дабы слушательницы прониклись значимостью сказанного, донья Аделина возвестила: – Ты должна выйти замуж за своего кузена и сохранить деньги в семье. При составлении брачного договора будет определена и часть, выделяемая мне и моим дочерям. Это только справедливо. В конце концов, это наши деньги.
Марита глупо похлопала глазами, осознавая возложенную на нее задачу.
– Но я не нравлюсь Риккардо! Он смотрит на меня как на маленькую глупенькую девочку!
Донья Аделина отрезала:
– Вот и постарайся, чтоб он увидел в тебе красивую женщину, достойную стать его женой!
Донья Долорес посмотрела на небо и что-то прошептала. Мать тут же потребовала ответа:
– Что ты там шепчешься?
– Не повторилась бы история со мной.
Донья Аделина возмущенно всплеснула руками, не видя повода для аналогии.
– Риккардо вовсе не похож на твоего тупоумного сладострастного муженька! Он достойный мужчина! И он богат! Только вот, к сожалению, больше похож на свою мать, чем на моего сына.
Марита тут же вступилась за кузена:
– Он очень красив! И абсолютный испанец, с тому же с потрясающе красивыми синими глазами. Все мои подруги сходят по нему с ума!
– Вот и хорошо, что он тебе нравится, – констатировала довольная бабка, – твоя задача будет легче.
– То есть я должна быть наготове и соблазнить Риккардо? – у Мариты довольно засверкали глаза. Она любила разного рода авантюры. Сказывалась кровь предприимчивых предков.
Донья Аделина одобрительно кивнула.
– Ты правильно меня понимаешь. Думаю, он, как обычно, остановится здесь, в своих апартаментах. Ночью ты прокрадешься к нему, я с Диего придем туда попрощаться с ним перед сном, и дело будет сделано.
– Ладно. Надо будет мне посмотреть мыльные оперы про соблазнение. Как инструкцию по применению. Чтоб не промахнуться.
– Главное, надо будет согласовать время нашего появления. Самое сложное в этом деле – задействовать Диего. Говорить ему о нашем предприятии нельзя, он, без сомнения, будет против.
– Это называется – использовать вслепую. Но мне кажется, лучше бы кого-то другого. От дядьки никогда не знаешь, чего ждать, – Марита боялась непредсказуемой дядькиной реакции. – Вдруг он начнет защищать Риккардо? Тогда нам не поздоровится.
Тяня время, донья Аделина несколько раз обмахнулась расписным веером из слоновой кости, но все равно вынуждена была признать:
– К сожалению, ты права. Поэтому я и не хочу привлекать к этой деликатной операции никого постороннего. Чтобы за пределы семьи ничего не вышло. Но и на Диего надеяться особо не стоит. Поэтому придется пригласить кого-то из членов семьи. Мне кажется, подойдет донья Лусия. Она давно овдовела и намекала, что не прочь у меня погостить, но ваш досточтимый отец всегда был против.
– Ага, он всегда говорил, что тетушка обожает совать свой длинный нос куда не надо, – Бенита припомнила востроносую шуструю донью Лусию и тихонько засмеялась.
Донья Аделина подняла вверх указательный палец, призывая дочь к порядку.
– Моя кузина очень проницательна, но не болтлива. К тому же другой кандидатуры я не вижу.
Дамы с ней согласились. После детальной проработки намеченной операции, причем Бенита в ней участия демонстративно не принимала, гостьи разъехались по домам.
Попрощавшись с дочерьми и внучкой, донья Аделина неожиданно легко поднялась со стула и нажала кнопку звонка. Через пару минут показалась запыхавшаяся служанка. Приказав ей убрать в патио, донья Аделина поднялась в свои покои на втором этаже. По сути, сын был прав, когда говорил, что этот дом принадлежит ему. Этот дом всегда принадлежал главе семьи и его домочадцам. Вдовы старшего поколения уезжали в пригород небольшого городка Реаль – де – Гандиа, где доживали свой век в принадлежащем семье вдовьем доме на склоне горы в весьма живописной местности.
Дом был удобным и комфортабельным, но донья Аделина никуда из своего палаццо уезжать не хотела. Она прожила здесь почти всю свою жизнь, придя сюда счастливой семнадцатилетней невестой, и считала безнравственными слова сына о необходимости переезда. Если бы у него была жена, донья Аделина уехала бы безоговорочно. Но оставлять поместье без хозяйки, по ее мнению, было верхом глупости.
Она горестно вздохнула. Жизнь сложилась вовсе не так, как хотелось. Замуж она вышла по выбору родителей. Ни покойный муж, ни она особой страстью друг к другу не пылали. Но долг перед семьей для испанца превыше всего. Они уважали традиции, поэтому жили так, как многие поколения до них: жена почитала мужа, муж заботился о жене.