– Что? – фальшиво удивились они.
Я молча сменила фотку на другую, где кормлю бывшего сладкой ватой. Тоже смотрелось миленько. Утром я не нашла ни одной фотки, где бы были мужики. Даже двоюродный брат подвергся гонению, потому что обнимал меня за плечи. Я покачала головой и проверила уровень идеальности, он обнаружился на прежнем месте, в заоблачных высях. Результат: вежливости в отшивании хищниц у мужиков поубавилось, мужчинам, смотревшим в мою сторону, даже не обязательно на меня, доставались убийственные аттарийские взгляды. Я смазывала на ушах мозоли от короны и млела.
В остальном все шло по плану. Паспорт мне сделали, благодаря полезным знакомствам, всего за несколько дней, и мы с Димой подали заявление в ЗАГС. Очарование Ромы сократило время на раздумья до трех недель. На меньшее я не согласилась, надо же было с чувством, с толком, с расстановкой выбрать наряд, ресторан, утвердить список гостей и меню. Ну и прочие мелочи, которые впопыхах делать не хотелось. Второй миллион разлетался направо и налево со все более возрастающей наглостью. Сима учла все, печатая фальшивые купюры, и еще ни один умный аппарат не смог обнаружить подделки.
И вот день свадьбы настал. Я с вечера отправилась к родителям, откуда меня должен был забрать жених. Мальчиков я оставила под наблюдением Симы, которая сообщала мне о каждом шаге жениха и его свидетеля. Впрочем, придраться было не к чему, они вели себя безукоризненно. Гостей не пускали, мальчишник не устраивали, как и я девичник. Но если им не с кем было особо веселиться, то я не стала ничего отмечать из опасения провести собственную свадьбу где-нибудь в туалете, хватанув слабительного, подсыпанного ушлыми девками. Просто я видела их взгляды, которые они на меня бросали, и для подозрений в нечистой игре основания были.
– Инулечик – ангелочек, – умилилась мама, когда я уже сидела в свадебном платье, и парикмахерша Любка из моего бывшего салона закрепила мне фату на прическе, которую делала битый час.
– Приехали! – возвестила бабуля с балкона. – Мать моя женщина, лепота-то какая… Элка, валокордина неси, щас помру от восхищения.
Мама подхватила бабушкины капли и умчалась на балкон, откуда донеслось:
– Да не себе! Мне капай!
Мама жахнула порцию валокордина, занюхала рукавом и изрекла:
– Умереть не встать. Дойдут до квартиры-то?
– Проконтролирую. – Бабуля закатала рукава и пулей унеслась на лестницу, забыв про валокордин.
Дальнейшее я смотрела на экране телевизора, куда подключилась Сима. Как она создавала соединение, я даже вникать не стала, довольствуясь результатом. Стоит начать с того, что я сама чуть за валокордин не схватилась, когда увидела своих мужиков. В костюмах они были шика-а-арны сверх меры. Едва слюной не закапала свое платье, глядя на статные широкоплечие фигуры с бабочками. В петлице Димы красовалась бутоньерка, из нагрудного кармана Ромы выглядывал заковыристо сложенный платок нежно-голубого цвета, в тон рубашке, которая подчеркивала цвет его глаз, делая их еще ярче и глубже. Дима сунул руку в карман брюк, что придало ему слегка небрежный вид, но, зараза, это привлекало к нему еще больше внимания.
– Не боись, доча, – сказала мама, капая себе теперь пустырника, – бабушка всем глотки порвет, у нее новый протез. Дойдут.
– Ага, – сглотнула я, глядя, как мои красавцы подходят к парадной, где их уже ожидало благородное собрание.
Аттарийцы ослепительно улыбнулись, кто-то из дам застонал, и ее тут же оттеснила бабуля. Представление начиналось. Вперед выступила соседка, заявившая, что она проведет выкуп в лучших традициях. Несмотря на свой почтенный возраст, Зоя Леопольдовна зависла, глядя на жениха и свидетеля, на которого уже дрожащими руками навешивала ленту моя подруга Надька.
– Здравствуйте, – поздоровались вежливые аттарийцы.
– Здрасти, – сглотнула Зоя Леопольдовна.
Бабуля ткнула ее локтем в бок, и наша самовыдвиженка на роль массовика-затейника засуетилась.
– Зачем пожаловали? – наехала она на моих мужчин.
– За невестой, – ответил с улыбкой Дима.
Зоя Леопольдовна утерла пот и встряхнулась окончательно.
– Так вон сколько красавиц, – сказала она, красавицы радостно заулыбались. – Бери любую да под венец веди. – И сама приосанилась.
Дима, в лучших наших национальных традициях, отвесил земной поклон. В этом я почувствовала Симину невидимую длань. Народ открыл рты, глядя на такое уважение родной старине.
– Не серчайте, красны девицы, – выдал мой рептилоид. – Все хороши, но сердцу милей моя Инночка.
Девицы заметно обломались и приуныли, даже Зоя Леопольдовна. Дима собрался пробить заслон из женских тел, ставший явно больше и плотней с того момента, как аттарийцы подошли к дому. Заслон не шелохнулся, и Ардэн в недоумении изломил бровь, отчего вспотели еще несколько красавиц. Зоя Леопольдовна откашлялась и снова взяла слово.
– Мы невестой дорожим, просто так не отдадим, – заявила она, красавицы горячо закивали в знак согласия и еще плотней сомкнули ряды. С-су-у… Сумели-таки ввести меня в искушение выйти и всех послать. – Коль пройдешь ты испытанье, то добьешься и вниманья. Готов доказать свою любовь?
– Без базара, – хлопнул себя Дима кулаком в широкую грудь.
Зоя Леопольдовна закусила губу и состроила глазки.
– Тогда первое испытание, – прорычала она, глядя в глаза Ардэна, где застыло вежливое внимание. – Дорожку видишь из следов? – Мои мальчики вытянули шеи и заглянули за спины благородному собранию, благо возвышались надо всеми. – По ней тотчас же отправляйся и в любви своей признайся.
Дима кивнул, красавицы не сдвинулись с места, продолжая пожирать взглядами аттарийцев. Мальчики попробовали вежливо протиснуться – не пустили.
– Дамы, – обратился к ним Рома.
Дамы улыбнулись, эффект остался прежним – ни сантиметра в сторону. Бабуля огляделась, подбоченилась и гаркнула:
– А ну, посторонись, курятник! Сейчас перья-то повыдергаю!
Ряды дрогнули и пришли в замешательство, обиженно глядя на мою бабушку. Этого хватило, чтобы мои мужчины оказались в парадной.
– По следам! – заорала Зоя Леопольдовна и рванула следом. – И слова всякие ласковые говори, – велела она.
Дима мечтательно улыбнулся, чем вызвал у красавиц состояние, близкое к восторженной коме. Он сделал первый шаг.
– Любимая, нежная, ласковая, страстная, милая, единственная, неповторимая, лучшая, незаменимая, великолепная, желанная, – говорил, делая каждый новый шаг. Судя по лицам красавиц, подошвой своих щегольских ботинок Ардэн вбивал гвозди в гроб светлой женской мечты. – Идеальная, сумасшедшая, невероятная, жизнь за нее отдам, люблю больше жизни, никогда не предам, радость моя, счастье мое, не могу без нее.
Рома шел за ним по тем же следам и улыбался не менее мечтательно, чем Дима. Мальчики мои, паразиты инопланетные… Ну вот, до слез довели, гады. Мама протянула мне платок, я шумно высморкалась и продолжала смотреть. Постепенно ряды красавиц во главе с Зоей Леопольдовной перетекли и снова закрыли дорогу перед женихом.