В операционной врач снова чистила раны и водила магнитом над ними, потом ковырялась в теле и снова водила магнитом. Боли почти не было, я даже улыбался, и было бешеное желание попеть. Но сдержался и даже не ругался, чтобы не мешать врачу. Кстати, наркоз мне в этот раз не дали, жадины! Операция почему-то длилась очень долго. Опять был звон от осколков. Сколько же их во мне?! Опять была куча бинтов на теле, шее и бедре. Но, в отличие от вчерашнего дня, я не уснул и даже спросил у врача, можно ли мне пить воду. Разрешили! Господи, с каким же удовольствием ухандокал стакан воды, а затем еще один. Больше не дали, но я и этому был очень рад, а то пожар внутри меня разгорался все сильнее. Потом санитары меня понесли на второй этаж и почему-то вместо палаты занесли в перевязочную. Тут находились уже знакомый мне лейтенант и пожилой старшина, сидевший за столом. Санитары, поставив носилки на кушетку, вышли, оставив нас соображать на троих. То, что лейтенант «молчи-молчи», было понятно. Я это еще вчера срисовал, когда он мои документы изучал, но лезть вперед батьки в пекло не стал, зачем, пусть сам начнет. Мало ли что они накопали, вдруг я во сне чего наговорил, скажем, на немецком языке признался, что шпион, или инопланетное чудовище, или вселенец в чужое тело. Ведь за такое точняк в психушку отправят.
– Здравствуйте. Как вы себя чувствуете? Говорить можете? – спросил лейтенант.
– Могу.
– Назовите себя.
– Старший лейтенант ГБ Седов Владимир Николаевич, командир батальона ОМСБОН НКВД. До последнего времени исполнял обязанности командира Брестской отдельной штурмовой бригады НКВД, действовавшей в составе Минской группы войск. Лейтенант, давайте не будем попусту тратить время и играть в шпионские игрища. Насколько я понимаю, вы представитель нашего наркомата здесь. У вас на руках мое удостоверение личности. Надеюсь, вы его уже пробили и вам подтвердили, что я – это я. Кроме того, моя личность вами установлена через медсестру госпиталя, которая знает меня еще с довоенной поры. Разве не так? Или ответ из ОМСБОНа и наркомата еще не пришел?
– Пришел, но вы сами должны понимать, что я обязан был удостовериться лично, что это вы, а не кто-нибудь другой, использовавший ваши документы. Кроме того, на вас была довольно странная военная форма с большим количеством элементов одежды противника и то, что носится заключенными. Например, бинты и нижнее белье у вас немецкие, брюки и куртка из тех, что носят заключенные в наших лагерях. Королева полгода назад знала вас как пехотного лейтенанта, а не сотрудника НКГБ.
– Я все понимаю. Кстати, вы так и не представились.
– Сержант ГБ Козодаев. А это…
– Дмитрий Иванович, я сам, – перебил его «старшина». – Лейтенант ГБ Кулаев Николай Григорьевич. Простите за маскарад, не хотели лишний раз привлекать к себе и вам внимание. Владимир Николаевич, вы действительно не могли бы уточнить по форме, что была на вас, чтобы мы знали на будущее?
– Почему нет? Это специальная форма, установленная приказом наркома для штурмовых подразделений НКВД, в том числе и моего. Часть ее элементов взята и у врага.
– Понятно. Нас просили уточнить у вас детали нападения на вашу колонну и вашего ранения. Все, что вы помните. В наркомате считают, что там не все чисто…
Как отказать в такой малости! Естественно, я рассказал, как было дело. Кулаев вел допрос, а Козодаев записывал мои показания.
– Владимир Николаевич, вы в курсе, что пулевое ранение вам нанесено в спину сзади? – спросил лейтенант.
– Нет. Когда мина взорвалась, меня ударной волной подбросило вверх, тогда я и почувствовал удар в спину, но считал, что это осколок, и только здесь узнал, что это пулевое ранение. Я так понял, что пули во мне не было?
– Да. Поэтому трудно определить калибр и тип оружия. Вы сказали, что у нападавших не было опыта организации засад. Почему вы так решили?
Пришлось на пальцах объяснять, что и как я бы сделал, сколько мне бы потребовалось человек, чтобы полностью разгромить колонну.
– Если вы считаете, что вражеских стрелков на вашей стороне дороги не было, тогда, может быть, попробуете вспомнить, кто из бойцов был у вас за спиной слева? Хирург, делавшая вам операцию, говорит, что ранение могло быть нанесено именно с этого направления с расстояния около десяти метров. Мы не можем утверждать, что кто-то из тех, кто был в вашей штабной колонне, хотел вас убить, но тем не менее нам приходится рассматривать и такую версию. Особенно с учетом информации из Минска об участившихся нападениях на командный состав группировки и активизации диверсионных групп врага. За последние дни при странных обстоятельствах тяжело ранены генерал-майор Левашов и несколько старших командиров из штаба группировки, убито несколько командиров боевых соединений.
– Возможно, что немцы таким способом хотят сорвать наше наступление.
– Вполне вероятно, что именно так и было. Ну так как насчет того, кто был сзади?
– Вы, честно говоря, ставите меня в довольно затруднительное положение. Когда я выкатился из броневика, по соседству со мной были лейтенант Колодин и трое бойцов комендантского взвода – пограничники Пономарев, Морозов и Курихин. В бронетранспортере оставались мой ординарец Никитин, двое бойцов из расчета АГС и водитель. Пономарев и Морозов – пулеметчики, Курихин – снайпер. Всех троих знаю с июля прошлого года. Вместе шли по Белоруссии. Лейтенант из прикомандированных. В нашей бригаде с декабря, вроде бы боксер-разрядник. Ничего плохого о нем сказать не могу. Неплохо воевал, участвовал в боях в качестве командира взвода истребительного батальона, затем ротного у штрафников. Ехал с нами проведать своих раненых.
– Чем были вооружены ваши бойцы?
– Пулеметчики – пулемет МГ-34, пистолеты, автоматические винтовки, штык-ножи, гранаты. Колодин – пистолет и, по-моему, чья-то винтовка. Курихин – СВТ в снайперском исполнении, пистолет, штык-нож. У Никитина – ППД и пистолет, у остальных – автоматические винтовки.
– Простите, что перебиваю, а что было у вас?
– Пистолет и ППД. Как я говорил, Никитин с кем-то из бойцов работал из АГС, водитель и кто-то из расчета АГС были то ли тяжело ранены, то ли убиты. Пулеметчики и снайпер работали из-за бронетранспортера. Когда пошли в атаку, первым из-за брони выбежал я, потом Колодин и бойцы, не занятые тяжелым оружием.
– То есть из-за вашего броневика выскочили только вы и Колодин? А остальные?
– Атаковали мы с Колодиным, остальные давили огнем гитлеровцев. Нашу атаку поддержали бойцы из других машин. Так что, по-моему, все бойцы действовали по обстановке.
– Вы с лейтенантом бежали рядом?
– Нет, на расстоянии трех-пяти метров друг от друга. Вы знаете, а ведь пуля могла в меня попасть случайно. Кто-то из бойцов мог быть ранен, убит или просто отброшен ударной волной, соответственно оружие в руках могло изменить направление и выстрелило в мою сторону.
– Вполне может быть и такое, – задумчиво сказал Кулаев.
– Вы не знаете, со мной кого из моих подчиненных привезли?