Я достала сэндвич, чтобы съесть его по пути, взвалила парашют на спину и двинулась в путь. Ноги по-прежнему гудели, но к этому я уже привыкла. Спина разболелась сильнее, теперь вся боль перетекла в поясницу. Она, скуля, просила меня остановиться, но я была непреклонна.
Солнце скрылось за тучами и перестало бить в глаза. Подул ветер, и идти стало легче. Доев свой сэндвич, я ощутила прилив сил, но вместе с ним и чувство голода. Чем дольше я шла, тем сильнее чувствовалась тяжесть в пояснице. Вытесняя все ненужные мысли, мои шаги упрямо мерили пустую желто-серую землю. Я то и дело облизывала сухие потрескавшиеся губы. Капли пота выступали на лбу и над верхней губой. Я вытирала пот рукой и чувствовала этот запах. Mой запах — ничего общего с любимыми духами «Марсианская пыль». От меня пахло пыльными пройденными километрами без возможности принять душ и тщетными усилиями сохранять быстрый темп. Наверное, именно так пахло от Эрона в заключении. Эта мысль немного успокоила меня. Каждая капля пота и каждый шаг приближали меня к встрече с ним.
Судя по всему, я уже шла по неосвоенной территории, потому что долгое время мне не встречались под ногами еда и вода. Я смотрела то на свои грязные худые щиколотки, то на горизонт, который переливался дымкой впереди. Мне казалось, вот-вот, и я увижу что-нибудь странное, как в тех зловещих галлюцинациях на Спеспереннис. Тонкие подошвы моих ярких слипонов обжигал раскаленный огненным шаром песок. Это придавало мне скорость. Моя полосатая пижама с зеброй стала грязной. Я тихо напевала себе под нос песню из детства, которую пел мой нянька-домовой:
Будь красивой и милой, Малин,
Радости вечно полна.
Не забывай парашют,
Следуй программе всегда.
Усталость с новой силой начинала сжимать мои икроножные мышцы, а это значило, что скоро придется сделать остановку.
Наступал вечер. Солнце садилось здесь удивительно быстро. Стоило ему приблизиться к горизонту, как оно моментально ныряло куда-то за край земли. Я села на землю и посмотрела вдаль. Прищурившись, я заметила, что горизонт был неровным и маревом стелился вдалеке.
Светлая мысль о спасении мелькнула в голове, но тихо зашептали сомнения: «Эти дымчатые волны всегда там были, ты просто их не замечала. Если ты думаешь, что это тюрьма, — забудь. Это может быть просто мираж, ты же сама видела это явление в Доме Культуры». Сомнения теперь следовали за мной повсюду, как домовой за младенцем, только что научившимся ходить.
Я прекрасно понимала, что если не доберусь до тюрьмы за ближайшие сорок восемь часов, то погибну. Воды и еды на обратную дорогу мне не хватит. Еще недавно сыворотка молодости могла оказаться у меня в руках, а теперь жажда, слабость и одиночество с каждым часом приближали меня к гибели. Хоть бы это была тюрьма!
* * *
Я снова шла на автопилоте, ноги уже привыкли делать эту работу каждый день. Моя надежда добраться до тюрьмы возрастала по мере того, как на горизонте вырисовывались бледные гористые очертания. Они становились выше и темнее.
Предвкушение скорой встречи поселилось где-то в груди и придавало сил. К тому же идти стало легче, потому что мой парашют был уже полупустым — всего четыре бутылки и половина сэндвича.
На небе не было ни единого облачка, и жара ощущалась сильнее обычного. Мои когда-то шелковистые волосы теперь стали безжизненными и мокрыми от пота. Эрон будет очень удивлен, увидев меня в таком виде, да еще и с разодранной шеей. От этой мысли мне стало весело.
Я не могла поверить своим глазам: по мере того, как я приближалась, горы словно бы вырастали. Их молчаливая красота поражала меня своим величием. Забавно, наш Интеллектуальный мир, построенный из распакованных файлов, стал голой пустыней, тогда как место, которое воспитало Эрона дикарем, неизменно зеленело на горизонте все ярче и ярче.
Мое тело затекло от пребывания в неудобной позе. Я открыл глаза и попытался пошевелить онемевшими руками и ногами. Неужели я все еще жив? Похоже на то, понял я, почувствовав резкую боль в пояснице. C потолка спускался тусклый синий свет. Узкая, тесная капсула в форме эллипса вмещала в себя только раскладывающееся сидение, несколько камер хранения с запасами воды и бортовой компьютер. Я протянул палец к кнопке, — щелчок — и камера отворилась, из нее в мою руку выпала бутылка с надписью: «Весенняя вода».
Я не привык слышать звуки, сопровождающие действия приборов, потому что электроника из Массалис работает беззвучно. Удивительно, но космическая промышленность, точно так же, как текстильная и пищевая, все еще производила продукцию из непрограммируемого сырья.
Я поднес бутылку к губам и залпом ее осушил. Бортовой дисплей показывал местоположение капсулы — долина Локус, Спеспереннис. Я протянул руку к тачскрину и набрал команду для открытия шлюза. «Идет анализ. Вокруг капсулы присутствует кислород. Выход на поверхность разрешен», — сообщила капсула и открыла вертикальный шлюз.
Прохладный воздух недружелюбно ударил в лицо. Я начал выбираться наружу и едва не упал от того, что ноги не слушались после полета в тесном пространстве. Все корабли оснащены системами поддержания мышечной массы в здоровом тонусе, но пребывание в капсуле, хоть и в течение непродолжительного времени, сказалось на мне не лучшим образом.
Я оглянулся. Это место мне было незнакомо. Над головой нависало низкое небо в тревожно бегущих темно-сиреневых облаках. Земля была утыкана серыми крупными валунами, многие камни покрывал лишайник. Угрюмые скалы стояли полукругом, образуя разорванное кольцо. По их склонам был рассеян редкий легран, а в воздухе стоял запах лаванды.
Я глубоко вдохнул, пытаясь собраться с мыслями, и тут же задержал дыхание. «Чертов легран!», — пронеслось в голове. Закрыв рукой нос и рот, я мигом запрыгнул в капсулу. Шлюз захлопнулся — теперь можно было дышать. Я лежал на сидении и в поисках респиратора открывал камеры хранения. На меня сыпались бутылки, тюбики с восстановителями энергии, медикаменты, но среди всего этого не было ничего для защиты дыхательных путей. Генетики не предоставили мне респиратор. Интересно, как скоро все начнется? «Согласно Системе, критическим сроком являются двадцать четыре часа контакта с зараженным воздухом. В этом случае человек бесповоротно теряет рассудок и свою самоидентификацию. Считается, что выжить в данном состоянии не представляется возможным…» — вспомнил я слова Тодда. Ну что ж, это даже к лучшему: глядишь, и не замечу, что отброшу коньки, ведь это буду уже не я.
Передо мной был выбор: забиться в капсулу, как трусливая мышь, поедая содержимое тюбиков с энергией, или открыть шлюз и столкнуться лицом к лицу со своим безумием. Исход в любом случае одинаков, разница только во времени его наступления. Я выбрал второй вариант — он показался мне не таким скучным как первый. Итак, пора действовать. Я стал изучать карту на дисплее. Позади, на юго-западе, за долиной Локус на экране отображалась лесная зона.
— Пойду туда! Надо все время что-то делать, чтобы не задумываться над тем, что я совсем один и скоро спячу, — сказал я сам себе.