Скромный чиновник начал указательно тыкать в обугленные хулиганскими зажигалками кнопки вызова лифтера. Бесполезно. Он вытащил мобильник, чтобы созвониться с жилищной конторой местной администрации. Опять же бесполезно — «нет зоны покрытия». Через железобетонный саркофаг брежневской застройки никакие эфиры не просочатся.
Лишь рабочая мясокомбината тетя Ася здесь затаенно молчала. Она хотела разбиться в лифте в другой раз, когда будет без шабашки. Сегодня тетя Ася прошла через проходную мясокомбината, изрядно «затарившись» парным мясом. И если теперь разобьется, то по закоулкам необъятного ее тела обнаружатся отборные куски свинины. Да и белье у нее по этому поводу не очень…
Скромный чиновник Федор Лукич выдавливал из мобильника нужную цифирь, но зона «не покрывалась».
— У вас есть телефон? — обратился он к Французской бледности как к более вероятной обладательнице сотового телефона. — Нужно сделать очень важный звонок.
— Если важный, есть, — поколебавшись, сказала филармонистка.
Именно таким образом, попросив сделать «важный звонок», ее не так давно грабанули. Грабитель был солидным, даже при галстуке. Попросил телефон, чтобы «сделать очень важный звонок» — вызвать скорую помощь. Как только Французская бледность передала ему свой телефон, тот солидный при галстуке так рванул от нее, что никакая «скорая» не догнала бы. Сейчас убегать некому и некуда.
— Але, солнце, я тут на важном заседалове, — самозабвенно соврал скромный чиновник, подавляя охватывавшую его жуть. — Шеф поручил моторить важный проект.
Жена на том конце поняла так: если муж «моторит проект», наконец-то будет откат. И наконец-то она сможет купить себе нормальную шубу.
— Да, дорогая, но это не телефонный разговор… — и, передавая трубку Французской бледности, Федор Лукич виновато пояснил: — Надо успокоить человека…
«Ишь, какой внимательный к жене, — подумала тетя Ася, — еще, видно, и непьющий… Лучше б лифтера вызвал».
— Надо вызывать милицию, а не жене врать, — минорно процедила филармонистка Лидия. Чиновник действительно врал — он спешил к Виолетте из сто сорок седьмой квартиры, бегло знакомой по недавней московской командировке. У него доброкачественно засвербела простата.
— Зачем же милицию? Лифтера надо, — забеспокоилась о своем тетя Ася. — Милиция ни к чему здесь. Зачем милицию?..
Мелкой воровке тете Асе только и не хватало милиции. Она сегодня и так натерпелась страха, пока перешла через мясокомбинатовскую проходную. С испугу спорола глупость несусветную.
Нынче дежурила злейшая контролерша с собачьей кличкой Найда. Шмонала всех безбожно. Особенно тех работяг, у кого в пропуске был штампик специальный — в виде силуэта вора с мешком через плечо. У многих мясокомбинатовских в пропусках были свои отметины. У воришек — такие, как у тети Аси, у пьяниц — изображение бутылки. Вот такое ноу-хау службы управления персоналом. Так вот, тетя Ася, удачно миновав проходную, в знак благодарности Найде и выпалила:
— До свидания, Надежда Ивановна, царство вам небесное! — это она вместо «дай бог здоровья» брякнула.
Сразу никто не сообразил, чего именно пожелала тетя Ася Найде. Только когда бабы, выходившие вместе с ней, больно толкнули в бок, поняла, что сморозила не то.
— Так что не надо сюда милицию, — как бы объяснила причину всем заточенцам мясокомбинатовская несунья.
— Конечно, вызывайте службу спасения, — скомандовал мастер ПТУ, — а то будет вам братская могила!
— И вам тоже, — не преминула заметить филармонистка, которая представила, как ее любезная подруга будет заламывать в горе руки над гробом, обитым непременно розовым шелком.
— Ну, это еще посмотрим, — зловеще произнес мастер и поменял свою диспозицию так, чтобы, если лифт сорвется, он успел сбить с ног толстую тетю Асю и упасть на нее.
Тетя Ася съежилась и отступила: чего трется об ее задницу, там мяса нашлепано — по килограмму на каждой ягодице.
Французская бледность по имени Лидия презрительно скривила фольгу губ. Знала она таких сексуальных извращенцев — пристраиваются в автобусах и трутся о чью-нибудь попку. Филармонистка инстинктивно сжала ягодицы.
— Звоните же, звоните! — раздраженно и в то же время молитвенно трепыхал плавниками ладоней скромный чиновник. — Звоните прямо главе администрации района. Я скажу номер… — он скользнул в верхний карман пиджака за блокнотом.
Вдруг лампочка на потолке лифта полыхнула и перестала светить.
Чиновнику за воротник втекала коричневая медуза страха — он пожалел, что давеча отпустил на шее узел галстука.
У Французской бледности в фасолинах почек феерически вспыхнули до-ре-ми-фасольки — она вся в музыке, даже в минуты смертельной опасности.
Пэтэушный мастер сконцентрировался и интуитивно определил, где толстомясая — чтобы смягчить удар при падении. Тетя Ася ощутила, что мясные нашлепки катастрофически сползают с насиженных мест, и самое время в темноте растариться. Благо сумка в руках. И стала наполнять утробу сумки свиной вырезкой.
Наставник будущих каменщиков ориентировался на мокрый шелест целлофана. Он несколько раз видел, как тетя Ася сдавала ворованное мясо его хозяйке — игрушечной пенсионерке.
Абсолютное обоняние Лидии уловило беспокойный запах. Он отдаленно напоминал критические дни юности в общежитии музучилица. В темноте перед филармонисткой проступила жуткая сцена ее общежитской жизни. Комендантша — железная Фелица — выстроила всех первокурсниц в коридоре и грубо выкрикивала:
— У кого месячные? Кто из вас, сучек, в унитаз бросает затычки?
Все молчали, стыдливо пряча под ситцевыми халатиками недоразвитые сосцы и скукоженные заячьи сердечки.
— Кто, я спрашиваю? — и тыкала всем под нос пропитанный тампон.
Абсолютное обоняние Французской бледности (а тогда Провинциальной прозрачности) было таким же, как и абсолютный слух.
— Это ты засоряешь канализацию? — садистски сузила комендантша глаза. — Снимай трусы, у тебя месячные! — и тут же сдернула с нее трусики. У прозрачной Лидии не было месячных.
Курсистка, скованная страхом, так и осталась стоять со спущенными трусиками.
А железная Фелица уже впилась испытующим взглядом в деваху с отделения народных инструментов.
— Это ты, колхозница?
У «колхозницы» действительно были месячные.
Несчастную выперли из общаги и вообще отлучили от народных инструментов. А сукровичный запах остался. Сейчас он — мясного происхождения — снова ударил Лидии в нос.
Между тем тетя Ася распаковалась. Теснимая притершимся к ней мастером, она очутилась подле скромного чиновника. Тот прятал ласты ладоней в области расшалившегося сердца.
— Не нарушайте баланс в лифте, не суетитесь, — еще раз обратился он в темноту. — И позвоните, наконец, в милицию, — почти потребовал. Коричневая липкая медуза страха просочилась к нему в пах.