Изнутри фургона послышался голос Керули:
– Куда важнее, друзья мои, то, что очень скоро нам, я боюсь, понадобятся эти ужасные люди и их зловещие силы.
Остряк нахмурился и обернулся. Ставни приоткрылись ровно настолько, чтобы образовалась тоненькая щель.
– Что это за немёртвые охотники, хозяин? Ты знаешь?
Керули долго молчал, прежде чем ответить.
– У меня есть… подозрения. Как бы там ни было, они сплели нити силы и раскинули их по земле так, что могут почуять малейшую дрожь. Мы не сумеем пробраться незамеченными…
– Так давайте повернём назад, – взвилась Скалла. – Сейчас, пока ещё не слишком поздно.
– Но уже слишком поздно, – возразил Керули. – Нежить продолжает прибывать из-за реки, с юга, и служит Паннионскому Провидцу. Охотники подходят всё ближе к Сольтану. Я бы даже предположил, что позади их больше, чем на пути отсюда до Капастана.
Какая новость, мастер Керули, – и очень тебе на руку.
– Мы должны, – продолжал человек в фургоне, – заключить временный союз с этими некромантами, пока не доберёмся до Капастана.
– Ну-у, – протянул Остряк, – они явно считают, что это очевидное решение.
– Они – практичные люди, невзирая на все их прочие… недостатки.
– Баргасты с ними не пойдут, – прорычала Хетан.
– Не думаю, что у нас есть выбор, – вздохнул Остряк. – Это касается и тебя с братьями, Хетан. Много ли толку в том, чтобы найти этих немёртвых охотников и тотчас быть разорванными на куски?
– Думаешь, мы не готовы к такой битве? Долго мы стояли в костяном круге, капитан, покуда все шаманы собранных кланов танцевали плетенье силы. Долго в костяном круге.
– Три дня и три ночи, – прорычал Кафал.
Неудивительно, что она мне чуть сердце не выцарапала вчера.
Керули сказал:
– Этого может оказаться недостаточно, если вы по-настоящему привлечёте к себе внимание Паннионского Провидца. Капитан, сколько дней пути отсюда до Капастана?
Ты не хуже меня знаешь.
– Четыре, хозяин.
– Не сомневаюсь, Хетан, что вы с братьями способны проявить некоторую стоическую выдержку на такое короткое время? Мы прекрасно понимаем ваше возмущение. Осквернение кургана священного предка – тяжкое оскорбление. Но разве ваш народ не склонен к определённому прагматизму в этих вопросах? Резные заговоры, плетёные ловушки? Считайте это подобной же необходимостью…
Хетан сплюнула и отвернулась.
– Ты сказал правду, – согласилась она некоторое время спустя. – Необходимость. Ладно.
Остряк вернулся к Бошелену и остальным. Чародеи присели на корточки над разбитой осью фургона. В воздухе стоял тяжёлый запах расплавленного металла.
– Капитан, – сказал Бошелен, – ремонт не займёт много времени.
– Хорошо. Говоришь, этих тварей трое – как далеко они отсюда?
– Наш друг-шаман не отстаёт от охотников. До них меньше лиги, и уверяю тебя, они смогут – если пожелают – покрыть это расстояние за несколько сотен ударов сердца. Времени у нас будет немного, но, я полагаю, хватит на то, чтобы подготовиться к обороне.
– Зачем вы едете в Капастан?
Чародей взглянул на Остряка, приподняв бровь.
– Без особой на то причины. По самой природе своей мы – путешественники. Прибыв на западное побережье этого континента, мы устремили взоры на восток. А дальше Капастана на востоке ничего нет, верно?
– В каком-то смысле, да. Суша выдаётся дальше на восток к югу отсюда, за Элингартом, но тамошние королевства и города-государства, по сути, не более, чем владения разбойников и пиратов. К тому же, чтобы туда добраться, вам придётся пройти через Паннионский Домин.
– И это, как я понимаю, будет нелегко.
– Просто не доедете.
Бошелен улыбнулся, вновь склонился над осью и сосредоточился. Подняв глаза, Остряк наконец перехватил взгляд Бука. Лёгкое движение головы, и капитан – неохотно – отошёл в сторону.
– Ты в беде, друг мой, – тихо проговорил Остряк.
Бук нахмурился, промолчал, но по глазам было видно, что он и сам это понимает.
– Когда доберёмся до Капастана, бери у них расчёт и даже не оглядывайся. Я знаю, ты не ошибся в своих подозрениях, Бук, я видел, что́ было внутри фургона. Видел. Они тебя хуже, чем убьют, если попытаешься что-то учудить. Понимаешь? Хуже.
Охранник невесело усмехнулся, прищурился, глядя на восток.
– Думаешь, мы туда доберёмся, Остряк? Не бойся – мы не доживём до следующего рассвета. – Он напряжённо посмотрел на капитана. – Ты не поверишь, если скажу, что́ использовали мои наниматели – кошмарную орду прислужников, стражей, духов-убийц и собственные их силы! Худ бы нас всех побрал! И всего этого едва хватило на то, чтобы отогнать одно из этих чудищ, а когда прибыли двое других, уже нам пришлось бежать. Вся орда разорвана в клочья, останки разбросаны на лиги по этой равнине. Остряк, я видел, как демонов рубили в капусту. Конечно, эти двое и бровью не повели, только это не важно. Вообще не важно. – Он заговорил ещё тише. – Они сумасшедшие, друг мой. Глубоко, безнадёжно, совершенно сумасшедшие! А бедняга Манси с ними уже больше трёх лет – что только он мне понарассказал… – Бук содрогнулся.
– Манси? А! Эмансипор Риз. А кошка где, кстати?
Бук хрипло хохотнул.
– Сбежала – как и все лошади, а их была дюжина, после того, как эти безмозглые разбойники попытались напасть на нас. Сбежала, едва лишь я её отодрал от спины Манси, куда она запрыгнула, когда Пути пошли вразнос.
Когда чародеи закончили чинить и поднимать фургон, все двинулись дальше. До заката ещё можно было пройти лиги две. Скалла вновь выехала вперёд, Кафал и Неток заняли свои места по бокам. Эмансипор правил фургоном, а чародеи скрылись внутри.
Бук и Остряк шли в нескольких шагах перед экипажем Керули и долгое время почти не говорили. Затем капитан тяжело вздохнул и посмотрел на друга.
– Как ни крути, Бук, а есть люди, которые не хотят, чтобы ты погиб. Они видят, как тебя проедает изнутри, и переживают за тебя…
– Чувство вины – хорошее оружие, Остряк, точнее, долго было хорошим. Но меня уже больше не ранит. Если решил переживать, так привыкай. Мне самому – плевать.
– Скалла…
– Достойна большего. Не стоит ей связываться со мной. Да я и не хочу, чтобы меня спасали. Так ей скажи.
– Сам скажи, Бук, а когда она тебе за это двинет в глаз, вспомни, что я предупреждал. Сам скажи – я ей про то, как ты себя жалеешь, рассказывать не буду.
– Отвали, Остряк. Я тебя как следует отделаю, прежде чем ты меня достанешь своими саблями.
– Ну, вот это просто очаровательно – решил подбить одного из последних своих друзей на то, чтобы тебя убить? Я, похоже, ошибся, это не просто жалость к себе, да? Ты одержим не трагической гибелью родных, Бук, ты собой одержим. Чувство вины поднимается, как приливная волна, а раздутое «я» – дамба, и ты только и знаешь, что набрасывать на неё новые кирпичи. Стена всё растёт и растёт, а ты знай глядишь на мир с высоты – с треклятой ухмылочкой.