Юншань произнёс заранее заготовленную речь, где сердечно благодарил её высочество за неслыханную честь, оказанную семейству Ли самим фактом того, что царственнородная принцесса соизволила обратить внимание на их скромные персоны. Её высочество благосклонно выслушала, благо мастер-оружейник свою речь не затянул, после чего лёгким движением пальцев подозвала доверенную даму. А та с молчаливым поклоном подала принцессе изящный ларчик на подносе.
– Мне говорили о вас и вашей супруге много лестного, почтенный мастер, – дочь императрицы неспешным движением откинула крышку ларчика и достала оттуда бумаги. – Здесь письма от высокородного Цзян Яовэня, коего вы хорошо знаете. Он ещё два года назад просил дать вам личную аудиенцию. К сожалению, тогда моя царственная матушка была слишком занята и не уделила достаточного внимания просьбе знатного и прославленного, но, увы, захолустного военачальника. А сейчас она поручила это дело мне, и я немедля послала гонца в Бейши.
«Просто пожилая мама впадает в маразм, а дочь постепенно прибирает власть к рукам, минуя братьев, – подумала Яна, попутно изображая на лице приличествующий моменту восторг. – Интересно, что же именно её так заинтересовало? Неужели всё-таки карта мира?»
Да. В руках принцессы, помимо писем господина тысячника, находилась карта мира. Яна узнала это чуть желтоватое полотнище, склеенное из нескольких листов хорошей бумаги, на котором она самолично вычертила чистовик срисованной из планшета карты. Пометки с её слов делал своей рукой господин Цзян, тогда ещё сотник. Её высочество, отложив письма в ларчик, аккуратно развернула карту.
– Мир так велик, что даже наша империя занимает всего лишь его уголок. Пусть прекрасный и плодородный, но не самый значительный, – задумчиво проговорила принцесса. – Скажите, госпожа Ли Янь, вы действительно составили эту карту со слов путешественников?
– Великая госпожа, карту составили мои дед и отец, – Яна выдала ту часть своей легенды, которая касалась карты. – Я лишь восстановила её по памяти.
– Могли ли вы ошибиться, восстанавливая карту?
– Могла, великая госпожа. Никто не совершенен.
– Я велела показать часть карты нашим мореходам, госпожа Ли Янь. Они говорят, что известное им побережье отражено достаточно верно. И это несмотря на то, что ни ваши почтенные предки, ни вы не планировали здесь побывать. Зачем это понадобилось вашим деду и отцу?
– Они понимали, что не смогут побывать везде лично, великая госпожа, и хотели познать мир хотя бы так, с чужих слов.
– Похвальная тяга к знаниям, – впервые в голосе принцессы промелькнула не протокольная эмоция – ирония. – Теперь скажите, что это за обширные земли, лежащие восточнее империи и островов? Я не видела ничего подобного ни на одной карте.
Яна ждала этого вопроса и едва сдержала усмешку. Вот то, чего она и добивалась, рисуя карту мира: Поднебесная обратила внимание на Американский континент.
– Эту землю путешественник называл Винланд, великая госпожа, – она начала рассказ, который тоже приготовила заранее, как раз на этот случай. – Земля та велика, и населена многими народами. Племена, с которыми он общался, живут охотой и рыбалкой, а также отличаются жёсткими нравами, но по слухам, южнее, где теплее и земля плодороднее, живут и культурные народы, строящие красивые города. Также в тех землях местные жители добывают золото и серебро, отливают и чеканят прекрасные изделия, но не столько украшают себя ими, сколько посвящают своим богам. Кожа у людей Винланда красная или красновато-смуглая, а лицами они сходны с хань…
Сейчас, почти три года спустя, эта аудиенция казалась сном. Хорошо они тогда поволновались.
– Гаспаза, кусать надо, – а это уже Хян в дверь всунулась, улыбается, кланяется. Угождает хозяйке, выучила несколько русских слов. – Кусать на столе, осень вкусна, гаспаза. Сяс гаспадин плидёт, гаспаза, велел калмить.
Акцент просто классический, до смешного. Впрочем, кореянка и по-ханьски точно так же коряво говорит. У неё способность к изучению иностранных языков атрофировалась наверняка ещё в детстве.
– Спасибо, Хян, – Яна степенно кивнула и, отложив в сторону недовязанный детский свитерок, вышла в «гостиную». – Позови детей.
Кореянка снова переломилась в поясе, кланяясь, и стремглав побежала за малышнёй. Широкое национальное платье-ханбок из домотканого сукна раздулось парусом.
Сегодня муж дал Яне выходной: свою долю армейских мечей она сделала, а материала на булатные пока не было, они израсходовали все слитки. Нужно было готовить новую плавку, и жена почтенного мастера днём настрогала полное ведро рогов-копыт для шихты. Оставалось ещё свободное время, которое она посвятила вязанию, а сейчас муж со средним сыночком вот-вот вернутся из кузницы. Приготовление чая оставалось привилегией хозяйки дома, и она не преминула этим заняться.
Юншань…
За это время они, естественно, не помолодели. Но если после семи лет брака и рождения троих детей супруги по-прежнему оставались друг для друга любимыми и желанными, значит, их действительно соединил не слепой случай. Как говорил Юншань, воля Неба. Они притёрлись друг к другу, быстро стесав большую часть «острых углов». Счастливый брак – это, как и политика, искусство компромиссов. Цели, правда, немного разные, но суть сходная. Не обходилось у супругов Ли без споров и даже ссор, но у двух неглупых людей они случаются довольно редко, и они почти никогда не выносятся на публику. Потому брак Юншаня и Яны всеми соседями почитался почти идеально благополучным. Почти – потому что идеальных супружеских пар в жизни не бывает, только в поучительных романах и пьесах. А идеал – это такая штука, к которой можно стремиться, но по которой нельзя жить.
– Мама, а братики опять чашку разбили, – наябедничала Юэмэй, едва показавшись в дверях. – Мама, а скоро папа и братик Ляншань придут? Мама, а можно мне пирожок с яблоком?..
Малышка так бойко тарахтела по-русски, что даже родная мать не всегда поспевала уследить за ходом её мыслей.
– Можно, можно, – хихикнула Яна. – Тебе не дашь, так ты сама возьмёшь. А чашку новую купим, тоже мне, беда нашлась.
– Мама, а я тоже чашки била, когда была такая маленькая, да?
– Ещё как била. Осколочки так и летели.
Малявка тоже хихикнула и уселась на подушечку, скрестив ноги по-персидски.
Она тоже не могла сидеть на пятках, как делали ханьские женщины.
Юэмэй, развеселившись, прищуривала глаза, но мать хорошо знала, что они у дочери тёмно-серые, цвета грозовой тучи. Или булатного клинка. В родне у Юншаня таких точно не наблюдалось, ни с ханьской, ни с сяньбийской стороны, а в её семье… Яна припомнила, что у деда были серые глаза. Но не такие тёмные. Как причудливо тасуется колода, мессир Воланд был совершенно прав.
Малышка продолжала стрекотать, а Яна вдруг обратила внимание на разыгравшегося кота. На мышах и молоке разжиреть было сложно, потому Мао к семи годам представлял собой крепкого, с лоснящейся шерстью, зверька средних размеров. Обычно он предпочитал днём отсыпаться, а ночью выходил на охоту. Лишь изредка он, взрослый и серьёзный кот, снисходил до игр с человеческими детёнышами. И ещё реже удостаивал хозяев зрелищем самозабвенной одиночной игры с лоскутком или кусочком меха. Но сегодня, и конкретно сейчас, он решил позабавить двуногих обитателей дома своими прыжками. Судя по шороху, котик поймал обрывок бумаги… Но почему Яна обратила на него внимание? Может быть, потому, что бумажка была слишком уж яркой? Неужели праздничный фонарик порвал, хулиган хвостатый?