Елена пояснила Марату:
— Муж проводницы Семеновой лежал в больнице Красина. Когда его выпускали, он не давал ей житья, поэтому Семенова была заинтересована в том, чтобы ее муж находился в больнице постоянно. Красин узнал график ее работы и номер вагона. Он сел в поезд по билету Мальцева, показал его фото Семеновой и попросил в случае чего подтвердить, что ехал именно Мальцев. Якобы муж вместо командировки отправился к любовнице, а жена наняла частного детектива. Но когда Семенова узнала об убийстве, она решилась на шантаж. Буйного мужа взяла с собой для подстраховки.
— Я мог поставить Инне диагноз «шизофрения» своими методами. Но это требовало времени. А Мальцев спешил. Он все усложнил. Нарочно!
— Почему?
— Обычный комплекс неполноценности. Ведь Инна называла его неудачником, лузером, который ничего не может без ее папочки! И Мальцев решил доказать, что он крут. Он хотел растоптать, унизить жену, демонстративно выставить ее сумасшедшей. А он получил бы деньги и упивался бы своей победой.
— Инна мечтала иметь ребенка, это желание заложено в женщине природой. И вы этим воспользовались. А как же клятва Гиппократа?
— Я всего лишь хотел поставить диагноз. Ведь в некотором смысле Инна больна.
— Она лишь жертва, а настоящие больные — вы! У вас и у Мальцева особая форма современной шизофрении — патологическая алчность!
— Лена, — вмешался Марат, — тебе не стоит так много говорить.
Петелина поправила повязку на шее, поморщилась:
— Я уже все выяснила. Пойдем.
Они вышли в коридор. Взялись за руки, как в выпускном классе, когда мечтали о будущем. Марат сжимал пальцы женщины, которая не отпускала его в сладких снах и полуночных кошмарах. Там он постоянно терял и настойчиво искал ее. А когда находил и пытался обнять, она ускользала.
Елена выдернула ладошку.
— Как Ваня? — спросила она.
Марат тяжело вздохнул:
— Я потерял друга. — Он покосился на Елену, выражая недовольство из-за того, что она отдернула руку. — Друга-холостяка.
Справа показалась знакомая палата. Марат открыл дверь. И сразу стало светлее. Не от хмурого осеннего неба за окном, а от счастливых улыбок.
На больничной койке полулежал Ваня Майоров. У его коленей сидела Галя Нестерова. На тумбочке виднелась раскрытая коробочка из ювелирного магазина. Обручальное колечко блестело на пальце девушки, а лица влюбленных сияли ярче, чем золото и бриллианты.
— Мама! — раздалось из коридора. — Я с бабушкой.
Настя подбежала и обхватила Елену руками.
— Мы выиграли вторую игру! Если выиграем еще одну, то выйдем в полуфинал!
— А уроки ты не забываешь делать?
— Мам, так много задают. Ты не представляешь!
— Мы тоже в школе не всегда успевали, — поддержал девочку Марат.
Ольга Ивановна хмурилась и старалась не замечать Валеева. Все остальные улыбались. И Настя, и Лена, и Марат, и Ваня с Галей. Даже полковник Харченко, скромно стоявший с букетом и мандаринами в конце коридора.
Павел Петрович Грачев подъехал к Ледовому дворцу. Его тайна была раскрыта. Настя догадалась, что видела дедушку на игре, и рассказала об этом маме. Лена позвонила ему накануне и попросила приехать «поболеть» за внучку еще раз. Решающая игра, объяснила она, необходима поддержка. В голосе дочери Павел Петрович уловил непривычное волнение.
— Что-нибудь узнала? — спросил он по телефону.
— Приезжай обязательно, — ответила Лена и положила трубку.
Павел Петрович занял место на дальней трибуне. Юные спортсменки высыпали на лед. Грачев отыскал взглядом девочку с флагом России на щеках. Настя узнала деда и помахала ему рукой. Павел Петрович поднял кулак. Дед и внучка качнули сжатыми кулаками навстречу друг другу. И заговорщически улыбнулись. На льду застучали камни. Игра началась.
Павел Петрович смотрел на растянувшихся вдоль бортика на противоположной стороне ледовой площадки родителей. Где же Лена? Опять чертова служба нарушила ее планы?
И вдруг он почувствовал, что на него смотрят! Павел Петрович медленно повернул голову. В углу арены стоял мужчина с загорелой бритой головой. Он не отвел взгляда. Грачева словно обожгло. Он уже видел этого человека раньше, точно видел! Его лицо кого-то ему напоминает.
Из-за спины бритоголового появилась Лена и встала рядом с ним. Мужчина обнял ее. Они стояли и смотрели на Грачева. Они были разными и в то же время неуловимо похожими.
Павел Петрович судорожно глотнул воздух. Его сердце взлетело вслед за вздохом и остановилось. Потом ухнуло и заколотилось счастливой дробью сладкой боли.
Он узнал своего сына.
Его дети приближались медленно, давая ему возможность прийти в себя. Отец и сын обнялись.
— Прости, — сказал Анатолий.
Отец похлопал сына по спине и зажмурился. Он не мог произнести ни слова, боялся, что голос его подведет.
— Я был у тебя в деревне, папа. Хотел убедиться, что ты выжил.
Елена уже знала, что Анатолий тайно зашел в дом отца, увидел энциклопедию и вырвал оттуда страницу с зимородком. Он послал птицу ей. Как потом прислал картину Саврасова «Грачи прилетели». С помощью этих символических намеков Анатолий хотел подготовить ее к неизбежной встрече.
— Я верил… — проговорил клокочущим голосом Грачев-старший, — и сомневался.
— Я не мог раньше. Прости. Я должен был измениться.
— Мы все изменились. — Елена обняла брата и отца.
— Свип! — раздался крик Насти.
Все обернулись.
— Да! Да! — руководила Настя игроками, и девчонки усердно терли щетками перед движущимся камнем. — Нет!
Девочки разом подняли щетки. Камень плавно вкатился в «дом», сместил камень соперника и занял место в центре. Лена захлопала. Первый энд был выигран.
Отец и сын не могли наговориться. Каждый вспоминал роковой день, на глаза наворачивались слезы. Павел Петрович и Анатолий изучали друг друга. Отец то и дело прикасался к сыну, убеждаясь в том, что все это происходит наяву. Елена уже прошла через это. Они с братом проговорили всю ночь.
Анатолий стал другим. Даже вернувшись в Москву, он опасался разрушить устоявшийся мир родственников своим явлением из небытия. Некоторое время он наблюдал за ними со стороны. И раскрыл себя, только когда понял, что Лена в опасности. Анатолий искренне полагал, что сможет с помощью слов убедить Мальцева-Бугаева не причинять сестре зла.
— А мама? Она знает? — спросил Павел Петрович.
— Ну конечно, папа. Да вот же она. — Елена жестами позвала мать, тихо сидевшую на противоположной стороне площадки.
Ольга Ивановна подошла и села по другую сторону от сына.