– Вот смотри: ты видишь, как разбойники прячут награбленное в пещере, потом она закрывается, и разбойники уезжают, но ты слышишь слово, отворяющее пещеру. Что ты сделаешь, когда разбойники уедут?
– А, я знаю эту сказку, – воодушевился Амин, направляясь к лавке со сладостями. – Там еще кувшины были. К чему это ты?
– К тому, что только человеку придет в голову тут же бежать к пещере и орать, чтобы та открылась, – отозвался Валид, пиная камешек. Тот угодил в стоящего справа верблюда, но «корабль пустыни», разомлевший под дневным зноем, только лениво качнул головой, пожевывая губы.
– А что такого? – оглянулся Амин. – В ней же сокровища, а он нищий… Валид?
Мальчик одарил его красноречивым взглядом и резко остановился.
– Прогуляюсь-ка я дальше один, – буркнул он. – Если тебя вдруг снова будут убивать, зови погромче… смертный.
– Валид! – вскинулся Амин. – Что случилось? Давай, я куплю тебе лукума…
Но мальчишка уже нырнул в толпу и был таков.
Амин покачал головой и побрел дальше один. Странно, но без пыхтящего за спиной мальчика прогулка уже была не в радость.
Чайхана неподалеку от рынка, куда Амин зашел – честно говоря, в надежде наткнуться на Валида – была переполнена и гудела как пчелиный рой. Но мальчишки в ней не оказалось – хотя именно такие претенциозные чайханы Валид и любил. Уходить Амин не стал – устроился в уголке, попивая ароматный кофе с корицей и перцем.
Валид наверняка вернулся на корабль. Или ошивается в местном храме. Хотя в Йяле поклоняются Аллат – как и во всей Ямме. А в храм Аллат Валид вряд ли заглянет. Тогда остается корабль. Впрочем, на самом деле мальчишка может быть где угодно… И что с ним в последнее время? Чем ближе к Гарибе, тем сильнее мрачнеет Валид. Что может так не нравиться мальчику-фениксу? Колдун, когда-то сумевший поймать его в клетку и потребовавший вечную жизнь, или…
Сидящая неподалеку у ширмы с журавлями подвыпившая компания громко захохотала, привлекая внимание. Юноша невольно оглядел их – молодые, явно богатые, может, даже приближенные сына местного шейха.
Амин отвернулся было, но краем глаза поймал предмет смеха веселых сайедов.
«Предмет» был мальчиком возраста Валида, но ниже ростом и худой, как тростинка, – если не сказать болезненно тощий. Одетый в простенькие шальвары и курточку, он пытался танцевать что-то похожее на танец Валида. Но у Валида получалось не в пример изящней. Ломаные движения этого мальчика глаз не радовали совершенно.
Амин закусил губу, когда кто-то из сайедов толкнул мальчика, заставляя покачивающийся у него на голове поднос накрениться. Виноград и финики посыпались на пол, мальчик рухнул на колени. Кто-то из друзей-выпивох пнул его, мальчик зажмурился и пополз к тому, что сидел во главе стола – очевидно, хозяину: на шее мальчика тускло поблескивал грубый железный ошейник.
Амин закрыл глаза, но не выдержал, когда раздался тихий свист и сдавленный вскрик и такие же сдавленные извинения вместе с просьбами пощады и милости.
Подхватив поднос с кофейником и чашечками, Амин направился к веселящейся компании.
Клетчатая доска с игральными фигурками и разноцветными фишками, стоящая посреди их стола зазывно блеснула, привлекая внимание.
* * *
Амин в который раз бросил кости и в который раз за столом раздался изумленный вздох.
– Ну? – подмигнув, юноша обвел взглядом сайедов, за чей стол так нагло уселся некоторое время назад. – Хотите отыграться?
– Ставлю раба, – подтолкнув дрожащего и белого, как его шальвары, мальчика, объявил сидящий во главе сын начальника стражи.
Амин с усмешкой кивнул. Ну, пусть ставит. Больше-то ничего уже не осталось..
– Да ты никак шайтан? – раздалось за столом, когда Амин в следующий раз бросил кости.
Юноша рассмеялся, отправил в рот последнюю виноградину и положил кости.
Младшему шехзаде Яммы всегда везло в игре в алатыру. Так, что говорили, даже боги завидуют. Однажды, еще ребенком, Амин играл с джинном, жившим во дворцовом саду – не марид, не ифрит, а просто слабый, но древний джинн. Все грозился съесть мальчишку, если тот проиграет. Юный Амин, всегда знавший, что под боком ждут отцовские стражники, только смеялся. Обыграл джинна подчистую, забрал пару колечек и подвеску из авантюрина, которые на следующий день достались наложницам из Сераля. И только повзрослев, понял, какая опасность ему угрожала – и усомнился, что мог бы играть так же успешно, если бы осознавал, как легко джинн действительно мог его убить.
– Не жаль раба отдавать? – забирая выигрыш, вскользь поинтересовался Амин, поглядывая на сына начальника городской стражи. – Могу дать отыграться.
– С таким шайтаном, как ты? – захохотал ничуть не расстроенный сайед. – Ну нет!
Остальные согласно загоготали.
Стоящий чуть поодаль на коленях мальчик-раб со страхом глядел на нового хозяина. Лицо его было белым-белым – до синевы, и Амин серьезно побаивался, как бы заморыш не грохнулся в обморок.
– Лучше избавься от него. Продай поскорее, что ли? – посоветовал бывший хозяин, когда Амин засобирался возвращаться на корабль. – Он послушный, но абсолютно бесполезный. А, да, и предыдущий хозяин, когда мне его продавал, все предупреждал, что мальчишка несчастья приносит, – будущий начальник городской стражи весело глянул на испуганного раба. – Но как-то в это не верится. Но если хочешь, посоветую хорошего перекупщика.
Амин отказался и, стараясь не глядеть на трясущегося, как осиновый лист, мальчика, пожелал сайедам всех милостей Аллат и нырнул в послеполуденный зной.
Мальчик, спотыкаясь, брел позади, вжав голову в плечи. Амин то и дело ловил его затравленный взгляд – заморыш тут же вздрагивал, опускал голову – и юноша начинал потихоньку паниковать, представляя, как отреагирует на нового попутчика Валид. Оставить мальчика-раба в Йяле – по сути, вернуть туда, откуда Амин его забрал. То есть почти наверняка попросту убить. А уж если дурная слава за мальчишкой пошла… Ничего лучше черной работы ему не добыть, а для ребенка это смерть. Плыть же с ним… Если Валид в первые же мгновения не выкинет Амина за борт при виде раба – существа несвободного, то есть потенциально находящегося в клетке… Нет, Валид точно взбесится. Сильно.
Амин очередной раз обреченно покосился на раба и прикусил губу.
А освободить его пока нельзя. Потому что ни дома, ни семьи, ни – наверняка – родственников у мальчика, конечно, нет. Оставить его свободным – одного? Хорошо, если до вечера продержится. А потом рабский ошейник на него снова наденут – а Амин за «так» отдаст двадцать монет за его вольную.
Ладно хоть на корабле защищать не придется. Валид уже такую репутацию им создал, что моряки даже посмотреть на их раба побоятся, не то что обидеть.
Осталось только убедить самого Валида, что пока они не придумали, как с мальчиком быть, выкидывать его свободным из каюты нельзя. И Амина заодно – тоже.