Book.

Мама вбежала в дом, вытирая руки о джинсы, и схватила трубку.

— Миссис Манхейм… мы думали, Фадж у вас… Нет, с половины двенадцатого или около того… Что вы нашли? Нет? Вы же не думаете, что… Да. Конечно, бегу.

Она повесила трубку.

— Что случилось? — спросил папа. Он стоял у двери и слышал разговор.

— Она нашла копилку Дэниела — разбитую. Все деньги исчезли.

Мама бросилась наверх, в комнату Фаджа. Мы с папой — следом.

— Бонжур, — сказал Дядя Перьев.

— Где копилка Фаджа, которую бабушка подарила ему на день рожденья? — спросила мама, не ответив на приветствие Дяди Перьева.

— Вот она, на полке, — говорю. — Пустая!

— Бонжур, тупица! — сказал Дядя Перьев.

— Заткнись! — с досадой сказал я.

— Сам заткнись… Сам… Сам…

— Как думаешь, сколько у него там было? — спросила мама.

— Около двух с половиной долларов, — ответил я. — Он вчера вечером считал.

— Значит, вместе у них долларов семь.

— Семь, — повторил Дядя Перьев. — Семь… семь… семь…

— На семь долларов далеко не убежишь, — хмыкнул я.

— Питер, прошу тебя! — сказала мама.

Несколько минут спустя подъехала миссис Манхейм в красной спортивной машине. На ней были обрезанные джинсы, футболка с надписью «Где твои лыжи? Холмы заждались!» и дырявые кеды с торчащими большими пальцами. По спине спускалась длинная коса.

— Мы думаем, они могли пойти к озеру, — сказал папа.

— К озеру? — ужаснулась миссис Манхейм. — Бог мой! Дэниел не умеет плавать.

— Фадж тоже, — сказала мама.

— Нет, умеет, — возразил я. — По-собачьи.

— Питер, прошу тебя! — сказал папа.

— Что просишь? — наконец не выдержал я.

— Прошу тебя помолчать. Мы думаем.

— Не будем тратить время, — предложила миссис Манхейм. — Чем скорее начнём поиски, тем скорее найдём их.

— Уоррен, — сказала мама, — поезжай с миссис Манхейм. Мы с Питером останемся дома: вдруг они позвонят.

Когда они уехали, мама попросила меня занести Тутси в дом. Она так и спала в своём шезлонге. Я перенёс её в дом. Она открыла глаза, увидела меня, улыбнулась и сказала: «Ню-ню».

В пять зазвонил телефон.

«Вот и всё, — пронеслось вихрем у меня в голове. — Это конец, его нашли на обочине. Он лежит, сбитый машиной, велосипед искорёжен… А может, команда гребцов Принстонского университета вытащила его из воды с посиневшим, опухшим лицом. — В горле у меня застрял комок. — Если бы я взял его на пикник, ничего этого не случилось бы. Это я хотел убить его за то, что он поднял меня ни свет ни заря. А теперь слишком поздно».

— Питер, возьми трубку, — попросила мама.

— Алло, — с трудом выдавил я. Как я скажу об этом маме…

— Привет, Пита!

— Фадж! Где ты?

— Угадай.

— На железнодорожном вокзале?

— Не-а.

— На автостанции?

— Не-а.

— В полиции?

— Не-а. Сдаёшься?

— Да. Где ты?

— В «Кондитерской Сэнди».

— Что?

— В «Кондитерской Сэнди».

— Это возле шоссе?

— Да.

— Вы доехали до самого шоссе?

— Это было нетрудно.

— Дэниел с тобой?

— Да.

Мама выхватила у меня трубку.

— Фадж, ангел мой! Я так рада, что ты жив-здоров! Мы так волновались! Никуда не уходи. Не двигайся с места. Мы сейчас приедем.

Мы прыгнули в машину. Я устроил Тутси в детское сиденье, и мы поехали. Нашли папу и миссис Манхейм — они колесили вокруг озера. Мы рассказали новость, и они поехали следом за нами.

Фадж и Дэниел стояли перед кафетерием. Они казались очень маленькими. Фадж держал пакет с выпечкой, на нём была надпись «Сэнди». Мама остановилась, выпрыгнула из машины и обняла Фаджа.

— Я так рада тебя видеть!

Я снова почувствовал комок в горле.

— Осторожней, мамочка, — сказал Фадж, — кексы раздавишь.

Дома Фадж уселся на любимый мамин стул и сказал:

— Мы зашли в кафе рядом с кондитерской и купили один на двоих бутерброд с ветчиной.

— Ещё съели по три маринованных огурчика, — добавил Дэниел, устраиваясь поудобнее на папином стуле. — И пили крем-соду.

Мама, папа и миссис Манхейм сидели рядком на диване и смотрели на беглецов.

— Знаешь, сегодня ты поступил неправильно, — начала мама.

— Это было крайне неразумно, — сказал папа.

— Не говоря уж о том, что опасно, — добавила мама.

— И попросту глупо! — сказал я.

— Мы, конечно, очень рады вас видеть живыми и здоровыми, — сказала миссис Манхейм, — но всё же очень сердимся.

— Очень! — с нажимом произнесла мама.

— И вас придётся наказать, — сказал папа.

Фадж и Дэниел переглянулись.

— Какое наказание вы бы сами предложили? — спросил их папа.

— Уложить нас сегодня спать в восемь вечера, — сказал Фадж.

— Это не совсем соответствует случаю, — сказала мама.

— В семь? — зевнув, предложил Дэниел.

— Уложим, — сказала миссис Манхейм, — потому что вы устали. Но это не годится для наказания.

— Может, забрать у них велосипеды на месяц? — предложил я, думая, что все сейчас в один голос закричат: «Питер, прошу тебя». Но вдруг стало очень тихо.

— Нет! — крикнул Фадж.

— Нечестно! — взвыл Дэниел.

Мама, папа и миссис Манхейм смотрели друг на друга.

— По-моему, вполне адекватное наказание, — наконец высказался папа.

— Я тоже так думаю, — кивнула миссис Манхейм.

— Согласна, — сказала мама.

Я не мог поверить. В кои-то веки меня приняли всерьёз.

— Как же мы будем добираться до школы? — надул губы Фадж.

— Пешком, — сказала мама. — Так же, как добирались, пока у вас не было велосипедов.

— Мамочка, — завёл волынку Фадж, — если ты меня любишь…

— Это именно потому, что я тебя люблю. Именно потому, что мы все вас любим…

Фадж встал и топнул ногой.