– Зарезать тебя? – странный огонь моментально сменился бесконечной нежностью. – Скорее я брошусь в эти ужасные волны… Как ты могла такое помыслить!
– Я… я пошутила, – печально сконфузилась девушка.
– Я просто вспомнил, зачем приходил, – мягко договорил Друстан.
И на широкой ладони, вынырнувшей из внутреннего кармана, оказались два пузырька из черного стекла размером с крупный грецкий орех.
– Что это?
– Средство от морской болезни, – быстро ответил юноша. – Чрезвычайно действенное. Я приготовил его перед тем, как прийти к тебе.
– А я уж подумала – яд… – с гораздо большим сожалением, чем хотела показать, прошептала принцесса.
– Эссельте!..
– П-прости…
– Если честно… эта треклятая качка измотала и меня, – криво усмехнулся Друстан, – и я решил, что несколько капель чудодейственного средства от этой напасти нам не помешают.
– Спасибо.
– Где кубки?
– П-под столом, наверное… или под кроватями…
При тусклом мутном свете лампы под ложем принцессы, рядом с толстенным фолиантом с надписью золотом на корешке «Любовь и смерть на диком острове. Лючинда Карамелли» блеснули два серебряных бока, перекатывающихся в такт метаниям корабля.
Лекарь моментально ухватил их, протер носовым платком и преподнес любимой.
– Держи… сейчас я разолью настой… – лихорадочно вспыхнув, заговорил он, сопровождая подробными комментариями каждое свое действие, – разбавим его водой из кувшина… хорошо, что он прикреплен к стене и неполон… а то бы воду пришлось собирать под дождем… предусмотрительные моряки… Так… наполовину… хорошо… теперь второй… Вода кончилась. Но всё равно хватило… как раз… Теперь помешаем… так… Чудесно! Держи.
– Это действительно поможет? – принцесса с сомнением принюхалась к слабому аромату аниса и мяты, исходящему от разведенной, но не ставшей от этого менее темной жидкости в фамильном серебре.
– Если это не поможет – не поможет ничто, – твердо проговорил Друстан.
– Спасибо.
– Счастлив протянуть тебе руку помощи, – ласково улыбнулся он. – А теперь давай мой кубок – и мы выпьем это вместе.
– Держ…
– Друстан!!! Лекарь Друстан!!!
С грохотом, перекрывающим раскаты отдаленного грома, дверь королевских апартаментов распахнулась, и внутрь ворвался Фраган, расплескивая вокруг лужи воды и еще чего-то маслянистого и зловонного.
– Чтоб тебя… – закатил глаза и яростно простонал юноша.
– Друстан!!! Скорей в трюм!!! Там капитану плохо!!!
– А мне – здесь! – прорычал сквозь стиснутые зубы юноша.
– Да давай же скорей!!! – не слыша слов пассажира, перевел дух и снова заорал Фраган так, что буря за стенами захлебнулась от изумления и на мгновение пристыженно притихла. – Прирос ты тут, что ли!!!
И, без дальнейших разговоров, громила-боцман ухватил худощавого лекаря за плечи, без церемоний поставил на ноги, сцапал за запястье и потащил за собой, как гиперпотам – кукольную тележку.
– Подождите меня, ваше высочество!!!.. – только и успел выкрикнуть Друстан перед тем, как скрылся в плюющейся молниями и ливнем темноте наступающей ночи.
* * *
Главный специалист по волшебным наукам окинул удовлетворенным взором плоды трудов своих, скривился непроизвольно от едкой вони, превращающей, казалось, легкие и мозги в драную губку, и устало кивнул.
– Теперь мы сможем добраться хоть до Улада, хоть до Шатт-аль-Шейха, хоть до Вамаяси.
– Не надо. Не надо до Вамаяси. И до Шатт-аль-Шейха не надо, – торопливо прогудел капитан из-под намотанного на лицо рукава камзола, пропитанного составленной на скорую медицинскую руку смесью зелий Друстана, отбивающих если не трюмную вонь, то, по крайней мере, обоняние. [15] Команда – та, что была на данный промежуток времени в сознании и на ногах – истово затрясла ассортиментом накрученных на физиономии ткацких изделий, подтверждая горячее и единодушное согласие.
На днище каравеллы, вокруг груза, помп и на остатках воды – если это еще можно было назвать водой – расплывались психоделические разноцветные пятна, вкрадчиво меняя очертания, окраску и запах. [16] Некоторые из них собирались в жутковатого вида рожи, скалились и гадко подмигивали. По маслянистой поверхности плавали, рассеяно почесываясь, отсеченные Сенькой и Олафом черные щупальца. На ногах людей медленно дотлевали и расползались на ошметки недоеденные мерзкой жижей сапоги и ботинки.
– Дойдем до Бриггста, – покачал головой Фраган с таким видом, будто ожидал, что субстанция, закрывшая пробоину, с минут на минуту отделится оттуда и набросится на него, – Демонами морскими клянусь… даже такие свиньи, как уладцы, увидев этакое… светопереставление… сразу дадут нам коль не новую посудину, то все для полноценного ремонта нужное.
– А у меня что – неполноценный, что ли? – оскорбленно насупился Агафон, и в такт его покислевшему настроению по посоху зашмыгали трескучие черные искры. Радужная муть под ногами плотоядно хлюпнула, разбрасывая липкие вонькие брызги. Наверху, на средней палубе, что-то затопало, загрохало и застучало.
– Полноценный, полноценный!.. – испуганно вскинул ладони и поспешил заверить его капитан. – Самый полноценный из всех полноценных, когда-либо виденных на Белом Свете, и даже больше!
– Ну и чего тогда не нравится? – волшебник, измотанный качкой, нервным напряжением, болью в месте стыковки головы с настилом палубы и приложенными недюжинными магическим усилиями хмуро прожег его неприязненным взглядом из-под белесых бровей.
– Агафон, угомонись, – умиротворяюще положила ему руку на плечо Серафима. – Он им не не нравится.
– А чего? – искренне удивился чародей.
– Оно их пугает, – прозорливо сообщила Серафима и, помолчав несколько секунд, добавила: – И не только их, откровенно говоря.
По забегавшим глазам команды было ясно, что Сенькино предположение попало в точку.
– Не нравится оно им… – горько фыркнул обиженный студиозус. – Пугает… Подумаешь… слабонервные… Нет, если пугает – так я ведь это и убрать могу!
Слезящиеся от непрерывной рези глаза гвентян загорелись надеждой.
– …и сделать всё, как было – дыра, вода…
Надежда погасла.
Но не совсем.
– Или… – задумчиво продолжил вдохновенный кудесник, которого теперь так легко уже было не остановить, – если разобраться… можно ведь и по-другому извернуться… Как раз мне на ум только что пришло еще одно маленькое, но преполезненькое заклинаньице…