Полчаса выматывающего усталостью, грядущей неизвестностью и вероятной тщетностью всех стараний пути.
Полчаса вопросов без ответов.
Полчаса усилий на грани возможного для сиххё, людей и единорогов.
Полчаса напряженного прислушивания к незнакомому и чужому – словно иной мир – лесу.
Полчаса напряженного ожидания выкрика прикрывающих тыл разведчиков «гайны!».
Всего полчаса.
Целых полчаса.
Когда и кто первый услышал странный звук – словно молоточки тоненько постукивали по звонкой деревяшке – втуки, втуки, втуки, втуки – никто не помнил. Сначала казалось, что слух, напряженный как тетива лука патрульного, обманывает, вытаскивая из шума крон, свиста птиц, скрипа ветвей и хруста камней под ногами странные, необъяснимые звуки. Но чем дальше продвигался отряд беженцев, тем явственнее слышались загадочный перестук.
– Что это? – первым сдался под напором любопытства Иванушка, опустив на несколько секунд уставшую руку с мечом перед почти сплошной стеной колючей, жгучей и часто кусачей растительности.
– Что это – что? – занеся и не опустив свое оружие, непонимающе воззрился на него Кримтан.
– Это… – неопределенно взмахнул рукой с мечом лукоморец, отхватив в процессе кусок черного ствола по соседству. – «Туки-туки-тук».
Кримтан утер разодранным в клочья колючками рукавом пот со лба и нахмурился.
– Ты тоже это слышишь? А ты, Ниам? Домнал?..
Сиххё тоже опустили мачете и принялись нервозно вглядываться в неистовое и мрачное буйство почти тропической зелени.
– Слышали, чай, не глухие… – неохотно отозвался Домнал.
Кроме Кримтана, он единственный был из Тенистого, и небезосновательно считался односельчанами одним из самых опытных знатоков леса. Который теперь, перед лицом рудненцев, и даже человека из Светлых Земель, не имел ни малейшего представления, что за треклятые звуки разносятся веселой дробью вокруг них, и откуда.
По тону соплеменника предводитель патрульных догадался, что ждать от него объяснений было бы столь же бессмысленно, как и от Ивана.
– Ну что ж… – отмахнулся он с деланным равнодушием от звонкого стука, приближающегося к ним, казалось, со всех сторон сразу. – Двинули дальше. Наверное, это птичка какая-нибудь. Сколько их тут… Всех не узнаешь и не запомнишь.
– Да, конечно, – с готовностью кивнул царевич, переложил меч из занемевшей, обессилевшей и почти не разгибающейся руки в другую точно такую же и, упрямо стиснув зубы, первый атаковал зеленую стену.
Совершенно неожиданно через несколько метров густой и плотный, как свалявшаяся шерсть, подлесок закончился, и кусторубы, не веря своим затуманенным усталостью очам, снова оказались в самом обычном лесу, словно из подвала вырвались под своды дворца: немного валежника, чуть больше – жиденького кустарника, побольше – грибов, и совсем пропасть – травы, обыкновенной низкой мягкой травы, едва скрывающей муравейники, падалицу и кротовины.
Ну, и конечно, множество деревьев.
Огромных, корявых, кряжистых, словно свитых из десятка малых стволов, покрытых бородами мхов и лишайников, обнявшихся бескрайними кронами, тесно переплетенными лианами и ветками, словно какой-то пьяный матрос тренировался на них вязать морские узлы, и вальяжно выставивших длинные бугристые корни на всеобщее обозрение, как городской модник – новые туфли.
– Прорвались? – идиотски ухмыляясь, Ниам окинул недоверчиво-радостным взглядом сначала товарищей, потом обступившие их деревья.
– Похоже, – так же широко улыбаясь, кивнул Кримтан.
– Подождем наших, или двинем дальше? – с надеждой на первый вариант устремил взгляд на командира Домнал.
– Подождем… – утомленно опустился на траву тот. – Немного.
Через несколько минут замыкающие группу утомленных беглецов разведчики, разводя руками последние колючки, втянулись в лес, улыбаясь при виде неожиданной смены декораций и обшаривая его глазами в поисках потенциальной угрозы.
Угроз не было.
Не было и предлога для продления привала, и по команде Арнегунд приземлившиеся на пару минут сиххё стали подниматься со стонами и проклятиями в адрес кровожадных – но, что хуже всего, неутомимых – гайнов. Полтора десятка лучников во главе с Амергином по решению Кримтана остались в засаде за деревьями – держать под прицелом единственный проход и ждать преследователей. Остальные, шатаясь и спотыкаясь от усталости, стиснув зубы перед новым марш-броском и новыми потерями, медленно, скорее из упрямства, чем из реальной надежды спастись, снова двинулись вперед.
– …Втуки, втуки, втуки, втуки, втуки!..
– Не отстают птички? – криво усмехнулся Домнал, кивая вверх и вправо, откуда снова перестуком деревянных молоточков по тонким досочкам донеслись забавные звуки.
– Любопытные… гайново седалище… – буркнул Корк, напряженно оглядывая распахнувшиеся после тесных удушливых тропических зарослей сумрачные, но воздушные лесные просторы. Если бы он знал, что такое агорафобия, он бы понял, отчего ему так хочется забиться в какое-нибудь дупло, или спрятаться под валежину.
– Чего я не птичка, чего не летаю… – захлестнуло Иванушку далекое, раздольное, домашнее…
– Разлетался тут один… – не замедлил приветливо пробормотать в поднятый ворот Корк.
– …Втуки, втуки, втуки, втуки!.. – наперебой, нетерпеливо и звонко стучали молоточки отовсюду.
– И слева тоже… И сзади… И впереди чирикают… – послышались из толпы голоса женщин.
– Немудрено, что в остальном лесу их днем с огнем не найти – они все здесь собрались, – добродушно улыбнулся Домнал и снова задрал голову, в который раз безуспешно пытаясь разглядеть звонких, но скромных певуний.
– Вон они, вон, вон! – воскликнул Иван, возбужденно тыкая пальцем в нависший над их головами толстый сук.
– Где? – несколько разочарованный, что не он первый заметил втука, как про себя окрестил их, Домнал вывернул шею и послушно уставился туда, куда показывал палец человека.
– Вон, над нами, как раз!
– Да где же?..
– Не задерживайтесь, не на экскурсии, – оглянулся и сурово бросил через плечо Кримтан. – По сторонам лучше глядите… птицеловы юные…
– Да где птица? – задетый упреком, почти сердито вопросил Домнал, уже готовый сделать шаг вперед и демонстративно позабыть про втуков.
– Это не птица! – не заметивший ни недовольства, ни смущения, радостно ответил Иванушка. – Это… зверек такой!
– Что?.. – теперь голову задрал даже Кримтан.
– Смотрите, вон, вверх ногами над нами сидит, с глазками желтыми!
И словно в подтверждение слов царевича, не различимая на сером суку серая зверюшка с задорно загнутым колесом хвостиком и большими золотистыми глазами шевельнулась, перебирая по коре цепкими лапками с круглыми присосками, и четко проговорила: