– У меня здесь чего только нет – послышался насмешливый голос из глубины коридоров за спиной оперативников – Вы все это увидите сами, когда будете проводить здесь век за веком.
– Мы столько не проживем – бросил Пал Палыч, даже не оборачиваясь.
– С чего ты взял, что это будет жизнь? – и напарники одновременно ощутили дышащую прямо в затылок угрозу – Это будет не-смерть, страшная, длинная, растянутая на века, продолжающаяся до того времени, пока не погаснет солнце. Мне было некогда обещано, что это случится, и мерзкое светило исчезнет навсегда. Я жду этого момента очень давно, и готов продолжать ждать его столько, сколько понадобится. И вы проведете все это время со мной.
– Ээээ – Пал Палыч приложил ухо к двери – Вроде нет никого, ушли. О чем я? А, да – ээээ, милай. Это тебе еще столько ждать придется. Погаснуть-то солнышко погаснет, но так нескоро, что к тому времени и планеты нашей не будет уже.
Тьма, обступившая оперативников, завибрировала злобой. Страшной, многовековой, той, которая заполняет все, что только можно.
– Ну, ты побесись, а мы пошли – предложил Пал Палыч Хозяину метро, и осторожно открыв дверь, шагнул в тоннель – Вроде никого. Оп-па!
– Чего? – подскочил к нему Колька – Чего такое?
– А я все думал – обо что они подковками цокают, не о гравий же? – Пал Палыч направил луч фонаря – А тут вон какая красота!
Колька увидел то, о чем он говорил и чуть не прослезился. Это были рельсы.
– Вот почему он бесится – шепнул на ухо парню Пал Палыч – Выход совсем недалеко, ускользает добыча.
– Но так его злить тоже не стоит – предложил Колька – А ну, как обозлится, да и плюнет на свое слово?
– Он – не человек – щелкнул его по носу Пал Палыч – Нам слово нарушить – как высморкаться, а они в этом плане честнее намного. Ладно, пошли.
– Давай только не в ту сторону – Колька мотнул головой в направлении, противоположном тому, куда ушли люди в кожаных плащах – Как-то не тянет меня туда идти.
– Само собой, я себе не враг – согласился с ним Пал Палыч – Потопали.
Они шли по найденным рельсам довольно долго, и в результате уперлись в закрытые высокие гермоворота.
– Вот тебе и раз – оперативник почесал затылок – Ты у меня про «Метро-2» спрашивал? Ну вот, можешь посмотреть на один из входов в него.
– Да ладно? – Колька поглядел на напарника – Вот прямо в него?
– Ну да – Пал Палыч вздохнул – Герман как-то сдуру умудрился пробраться за такие же, только те на «Калужской» находились, много интересного потом рассказывал. Правда, упорно молчит о том, как живым оттуда выбрался.
– Он поэтому под землю лезть боится? – немедленно спросил Колька, которого очень удивило в кабинете Ровнина поведение Германа.
– Нет, это по другой причине – уклонился от ответа Пал Палыч – Так, а нам вон туда, вон в ту дверцу, надо думать. Ветки «Метро-1» и «Метро-2» обычно находятся недалеко друг от друга, копали-то их одни и те же люди. Да и обслуживают, скорее всего, тоже.
И снова напарники брели через какие-то технические помещения, правда здесь не было такого запустения и безжизненности, как в тех местах, что остались у них за спиной. Чувствовалось то, что здесь бывают люди, может и не часто – но бывают. Начали попадаться по бокам от прохода и закрытые двери – какие на врезной замок, какие – на навесной, что не очень радовало путников, они боялись, что раньше или позже какая-то из таких дверей перекроет им дорогу дальше. Но в этом был и позитивный момент – подобные опасения заставляли забыть о том, что незримо следовало за ними.
– Иии-эх – налег Пал Палыч на очередную дверь, резко поворачивая массивную ручку вниз – Давай-давай, родимая!
Дверь скрежетнула, что-то затрещало, и оперативник буквально вывалился из нее наружу.
– Колька! – раздался его радостный вопль – Иди сюда! Все, дружище, мы считай выбрались!
– Оставь его – что-то холодное коснулось спины парня – Закрой дверь, иди со мной – и ты увидишь и узнаешь такое, что недоступно всем людям. Великие знания, великие тайны – и великая власть.
– У меня дела – пробормотал Колька – Извините.
Он не знал, что говорят в тех случаях, когда подобные существа что-то предлагают. Когда это делают люди, вроде того же Арвена – там все просто и понятно. А вот когда вот такое страховидло… Но тут двух вариантов быть не может.
Колька рванул к дверному проему и сиганул в него.
– Тоннель, дружище – Герман крутанул лучом фонаря, который потихоньку начинал тускнеть, видно, батарейки садились – Кабели на стенах! Рельсы! Выбрались мы, считай!
– Ну-ну – проскрипела дверь, колыхнувшись у них за спиной.
Не сговариваясь, напарники припустили по колее, не особо задумываясь о том, в верную ли сторону движутся – что они так к станции, по идее, должны были выйти, что эдак.
Так оно и получилось – сначала впереди замаячил тусклый свет, а после, минут через пять, уставшие до невозможности люди с трудом вскарабкались на платформу мрачно-серой станции.
– «Партизанская» – огляделся вокруг Пал Палыч – Точно она. Ничего себе мы петлю по подземке заложили! Где «Красные ворота» – и где «Партизанская»?
Колька на этой станции никогда не был, не сложилось как-то. Да, собственно, он по этому поводу не сильно и переживал, ему хотелось только одного – выбраться на поверхность, и по возможности, в ближайшее время больше не спускаться сюда, под землю. Он не знал, что и где случилось с Германом, но теперь прекрасно его понимал.
– Синяя ветка – вообще такая, невеселая – заметил Пал Палыч, направившись к крутой лестнице, которая вела к выходу – Неяркая, я бы сказал.
– Зато со статуями – Колька показал на бронзовое изваяние старика с бородой, надо думать – партизана, который стоял лицом к выходу.
– Герои войны – подтвердил оперативник – Никто не забыт, ничто не забыто.
В этот момент бронзовый старик повернул голову, уставившись немигающими металлическими глазами на так и глазеющего на него Кольку.
– Вы сумели уйти в этот раз, но в следующий – не рассчитывайте не это – раздался под сводами станции гулкий голос – Если я еще раз застану вас в моих владениях, вне того, что вы называете линиями, – я заберу вас себе без всяких договоров.
Губы статуи не двигались, но взгляд ее был настолько живой, настолько настоящий, что тут Колька, который был уверен в том, что страшнее, чем уже было, быть не может, впал в какой-то просто животный ужас.
Видимо, заметив это, статуя разразилась хохотом, к ней присоединилась стоящая рядом бронзовая девушка, а после – целая скульптурная группа, нависавшая над входом в станцию.
Гулкое эхо заполнило пространство, Кольке показалось, что сейчас его голова взорвется – от шума, от страха, от этой бесконечной ночи в темноте.