– Почему?
– Потому что кто же в здравом уме согласился бы играть со сбежавшей принцессой, которую разыскивал к тому времени уже весь двор? – слабо хмыкнула Изабелла. – Тем более, когда я предложила встретиться на следующий день в лесу за дворцовым садом? Ведь я еще не научилась различать птичьи голоса, искать грибы, приманивать белок…
– И он пришел? – еле слышно, будто опасаясь спугнуть робкую птичку, присевшую невзначай на ее плечо, прошептала герцогиня Жаки.
– Да, – отстраненно проговорила принцесса. – И на следующий после этого день. И на послеследующий тоже… Так началась наша дружба. Хотя я так и не узнала его имени… И кто он… И откуда… Сам он не сказал, а я не спрашивала. Зачем? Это была наша тайна… наша игра… Наша сказка. А подробности – смерть для нее. Но по его одежде и лесной сноровке я поняла, что это мог быть сын лесника… или егеря… и поэтому я его прозвала… Впрочем, неважно.
Изабелла мотнула головой, точно отгоняя наваждение, но, увлеченная воспоминаниями, будто стремительным лесным потоком, продолжила, не в силах больше сдерживать себя, и слова слетали с ее искусанных, обветренных губ одно за другим, словно долгие годы томились, копились, саднили, бурлили подспудно в ожидании именно этого момента.
– На мне было простое белое летнее платье изо льна, какие носили тогда все девочки – от наследниц местных рыцарей до дочек трактирщиков, и он тоже так и не узнал, кто я на самом деле… И я этому очень радовалась. Он был единственным, с кем я забывала, что я будущая королева, что должна подавать пример, быть благонравной, аккуратной и чинной, ходить плавно и степенно, не повышать голос, не смеяться громко, выбирать друзей по титулу, что от меня ожидается то и не приветствуется это… Я была с ним сама собой. Такой, какая я есть, а не такой, какой меня хотел видеть кто-то еще… пусть даже этими «кем-то» были мои любимые близкие. В следующие наши встречи он показывал мне грибные и ягодные места, гнезда, учил различать травы и деревья, ставить силки на птицу и зайцев, читать следы… Через неделю фрейлины заметили и доложили родителям, что я постоянно пропадаю из сада, и меня в наказание стали запирать в замке, в моей комнате на третьем этаже. Но на второй день заключения я разорвала портьеры и простыни на полосы, связала, спустилась и снова удрала… И тогда матушка решила, что лучше дочь хоть и беглая, но живая. В последний день перед отъездом я хотела подарить этому мальчику на память что-нибудь такое… что удивило бы его и обрадовало… и украла у отца охотничий нож в серебряных ножнах. Но на этот раз сбежать не смогла – родители взяли меня на охоту. И я своими глазами видела, как лошадь матушки споткнулась о валежину и упала, и… и…
Принцесса напряглась, сжалась в комок нервов и скрытых слез, заново переживая чувствами маленькой девочки тот ужасающий день, с которым не сравниться даже сотне путешествий по Веселому лесу.
Рука шевалье потянулась было к ее плечу, но нерешительно остановилась на полпути и, дрогнув, опустилась. Не замечая этого, Изабелла продолжала сиплым рваным шепотом, всё еще глядя куда-то внутрь себя:
– После… этого… я боялась ездить верхом еще очень долго… Хотя новая жена отца постоянно заставляла меня и осмеивала, когда я отказывалась – если отец не слышал, конечно… Может, потому, что знала о моем страхе и надеялась, что когда-нибудь и я, как мама… Потому что она не любила меня… Нет, «не любила» – неправильное выражение. Она меня ненавидела, всем сердцем, всей душой, я ей мешала, она хотела, чтобы престол унаследовал ее ребенок, а не дочь Корделии!!!.. Но, к счастью… хотя грех так говорить… она умерла во время весенней эпидемии волдырной лихорадки, не прожив королевой и года и не оставив детей. Едва полгода траура подошли к концу, к папе в доверие стала втираться еще одна… охотница… за короной… Комплименты мне щебетала, подарки дарила, сластями закармливала, по голове гладила… а глаза – змеиные. Но отец больше не женился. Я его попросила. Потому что поняла, что там, где замешана власть, дружба и любовь кончаются. Если они вообще там бывают… Используй ты, или тебя используют другие. Если кто-то слишком рьяно набивается в друзья, значит, ему от тебя слишком много всего надо. Вот и весь урок. Наивная девочка в белом платьице, верящая в такую сентиментальную ерунду, как любовь и дружба, выросла. Сказка кончилась. Если когда-то вообще была. Вы считаете меня циничной и злой? Нет. Я просто знаю, кто я, и чего я стою…
– И чего же? – выдавила сквозь зубы Грета.
– Я – дочь короля. И стою я королевство, – надменно вскинула голову Изабелла. – И все герцогские и графские сынки, принцы, маркизы, эрлы, бароны, которые сватались ко мне, хотели лишь этого. Им была нужна принцесса. Что бы они ни плели с умильными рожами, Изабелла никому была не интересна. Им не было дела до моих надежд, мечтаний, переживаний и мыслей. Если бы я была из бедной дворянской семьи, или дочерью купца, или какого-нибудь ремесленника, пусть даже очень преуспевающего, интересно мне знать, сколькие из них хотя бы повернули голову в мою сторону, проезжая мимо! Просить руки и сердца в первый день знакомства, уверяя, что до беспамятства влюбились по портрету с первого взгляда… До безмозглости, тогда уж, скорее… Боже милосердный, ну хоть бы один из них придумал что-нибудь другое для разнообразия! Никто из них даже паршивой серенады мне под балконом не спел!.. Влюбленные…
Принцесса метнула вызывающе-колючий взгляд на сосредоточенного Люсьена, приняла его молчание за признание поражения и вины, и язвительно усмехнулась, не ожидая получить ответа:
– А теперь еще раз расскажи мне, наш рыцарь без страха и упрека, если уж я такое воплощение всех недостатков и пороков в нашей стране, зачем ты приехал на турнир, зачем сражался за мою руку, зачем пробирался ночью ко мне во дворец? Ну и, естественно, начни с того, где ты впервые увидел мой портрет, по которому полюбил меня больше… Ну, больше чего – подсказывать не стану, сам придумаешь, да? Вообще-то, у меня еще много вопросов, так найди же мне ответ хотя бы на один из них, о великолепный и блистательный сын болотного дворянина.
Де Шене опустил голову и тихо проговорил:
– Извините… Но… я никогда не видел вашего портрета. И, кажется… я приехал не к вам, ваше высочество.
– А к кому?!.. – моментально растеряв ехидство, ошеломленно уставилась на него Изабелла.
– К той маленькой девочке, которая не побрезговала дружить с неизвестным мальчишкой, не спрашивая о его титуле или отсутствии оного, – тихо проговорил Люсьен, устало опустив глаза. – И, может, это был даже не я, а все еще он, тот мальчишка из леса… который слишком стыдился своего положения, стеснялся своей одежды, которую донашивал за тремя братьями, сгорал от стыда за свое родовое гнездо – одноэтажный дом под крышей из дранки, совестился своего занятия – охоты не для удовольствия, как настоящий вельможа, но для прокормления себя и семьи… И, как кульминация позора, и последний способ избежать позора еще большего, стало его предпочтение называться Лешим, а не Люсьеном де Шене, седьмым сыном нищего рыцаря из захудалой деревни в пятнадцать дворов неподалеку от летней резиденции блистательного короля Шантони. «В лесу королей нет», – любил говаривать мой отец. Но, увы, он никогда не предупреждал меня, что там могут водиться принцессы…