Гейл вышел из автомобиля, но не стал заглушать двигатель.

На лице у Дарби МакКормик было написано дружелюбие. Она начала разговор словами:

— Я хотела бы поговорить с вами о Малколме Флетчере.

— Бывшем штатном психологе-консультанте ФБР?

— Вам известно, кто он такой?

— Об этом говорили во всех новостях. Он убил детектива Брайсона, а теперь, как говорят, похитил Уолтера Смита. — Гейл сунул руки в карманы куртки. — Это Смит убил мою дочь?

— Думаю, вам уже известен ответ на этот вопрос.

— Прошу прощения?

Молодая женщина с преувеличенным вниманием обвела взглядом дом, лимузин и роскошные автомобили, припаркованные на подъездной аллее. Механики, пользуясь теплой погодой, мыли и полировали машины.

Гейл вспомнил день, когда Эмма закончила среднюю школу. Он подарил ей машину, БМВ с откидывающимся верхом. На крыше автомобиля был укреплен огромный красный бант. Он до сих пор помнил, как у нее перехватило дыхание, когда она увидела его подарок, и как она счастливо рассмеялась. Теперь он вспоминал многое.

— Один мой знакомый решил взять правосудие в собственные руки, — сказала вдруг Дарби МакКормик. — В глубине души он был твердо уверен, что поступает правильно. Поначалу он был весьма доволен своими действиями, но со временем чувство вины усилилось настолько, что начало грызть его изнутри, превратив жизнь в кошмар. Мистер Гейл, я знаю: то, что вы сделали или делаете, представляется вам сейчас единственно верным. Но только сейчас. Это чувство умиротворения, или отмщения, или справедливости — как бы вы его ни называли — непременно обернется против вас же. Время не сгладит и не заглушит его, и нельзя будет нанять кого-нибудь, чтобы он избавил вас от осознания вины. Она останется с вами навсегда. А это весьма тяжелая ноша, смею вас уверить. Вы не сможете жить с ней. У вас просто не хватит сил. Она сожрет вас заживо.

Гейлу вдруг вспомнился сон, который приснился ему сегодня под утро, и перед его мысленным взором возникло лицо Эммы. Он почувствовал, как она взяла его за руку.

Следующие слова молодой женщины удивили его, чтобы не сказать большего.

— Если вы скажете мне, где находится Уолтер Смит, я обвиню во всем Флетчера, — предложила Дарби. — Я скажу, что он снова позвонил мне и сообщил, где можно найти тело Уолтера. Этот разговор останется между нами. Даю вам слово.

— При всем уважении к вам, мисс МакКормик, должен заметить, что вы переходите все границы!

— Я пытаюсь уберечь вас от непоправимой ошибки, сэр. Я не намерена повторять свое предложение дважды. После того как я уйду, можете забыть о нем.

— Ничем не могу вам помочь.

— Итак, вы не знаете, где может быть Уолтер Смит?

— Нет.

— Ради вашего же блага, мистер Гейл, я надеюсь, что вы говорите правду. ФБР непременно нанесет вам визит. Я также надеюсь, у вас хороший адвокат.

— Всего доброго, мисс МакКормик.

— Прежде чем уйти, я хотела бы оставить вам вот это. — Она протянула ему сложенные пополам страницы. — Это дневник Эммы. Мы обнаружили его в доме Уолтера. Я сделала для вас копию.

Гейл взял у нее странички и бережно держал их в руках.

— Вы больше ничего не хотите мне сказать, мистер Гейл?

— Пожалуйста, дайте мне знать, когда найдете Уолтера Смита. Я бы хотел поговорить с ним. Благодарю вас за это. — Гейл приподнял листки бумаги, садясь в автомобиль.

Пройдя в кабинет, он запер за собой дверь.

Дочитав дневник до конца, Гейл долго сидел, глядя в окно невидящим взглядом. Он думал. И вспоминал.

Опершись о подлокотники кресла, он тяжело поднялся, подошел к камину, развел огонь и налил стакан бурбона. Выпив его залпом, Гейл налил новую порцию.

Он уже приканчивал третий стакан, как вдруг, спохватившись, вынул из кармана сотовый телефон, по которому звонил в лимузине.

Звонок прозвенел лишь один раз. На другом конце линии сняли трубку.

— Простите меня! — сказал Уолтер Смит. Он уже охрип от крика и плача.

Сотовый телефон монстра мог лишь принимать вызовы. По нему нельзя было позвать на помощь.

— Я любил Эмму. Я очень сильно любил ее. — В трубке послышалось всхлипывание. — Вы знаете, что это такое? Любить кого-то так сильно, что перехватывает дыхание? И сердце готово вот-вот разорваться?

«Знаю», — подумал Гейл.

— Я хочу увидеть свою мать.

Глядя на лужайку на заднем дворе, на проплешины пожухлой травы, пробивающейся из-под тающего снега, Гейл увидел Эмму. Она бежала за мячиком — ей исполнилось два годика, и она неуверенно перебирала неокрепшими ножками. На ней было восхитительное розовое платье. А на лице была написана чистая, незамутненная радость.

Как бы мне хотелось подхватить тебя на руки, Эмма. Как бы мне хотелось подхватить тебя, прижать к своей груди, поцеловать и хотя бы еще один, самый последний раз сказать тебе, что я очень сильно люблю тебя. Как бы мне хотелось…

— Пожалуйста, мистер Гейл, пожалуйста, позвольте мне увидеться с моей матерью.

— Молись Богу. Только он может теперь помочь тебе.

Джонатан Гейл оборвал разговор. Вынув из сотового телефона аккумуляторную батарею, он бросил ее в мусорную корзину, а телефон швырнул в огонь. Подойдя к окну, он распахнул балконную дверь, чтобы проветрить кабинет и избавиться от запаха горелой пластмассы.

Глава 86

Билл Джордан позвонил, когда Дарби въехала на мост Масс-Пайк. Дарби объяснила, что ей нужно.

— Вам повезло, — ответил он. — Тревожная кнопка все еще ведет передачу. Сигнал GPS идет из места, находящегося примерно в четверти мили к северу от дома номер восемь по Оулд-Пост-Роуд в Шерборне.

До городка, расположенного к югу от Бостона, от Уэстона можно было доехать на машине меньше чем за полчаса.

— Это все, что я могу сообщить вам сейчас, — сказал Джордан. — Когда подъеду поближе, то смогу взять пеленг на сигнал, и мы подойдем прямо к нему — или к тому, что от него осталось.

— Где вы сейчас находитесь?

— Я уже в дороге. Должен быть в Шерборне минут через сорок.

— Отлично, встретимся прямо там. — Дарби подалась вперед, чтобы занести адрес в систему GPS своего автомобиля.

— Не стоит нестись туда сломя голову, — заметил Джордан. — Сигнал остается неподвижным вот уже пятнадцать минут.

Подобно Уэстону, небольшой городок Шерборн представлял собой фешенебельный пригородный район, застроенный роскошными особняками, именуемыми еще «макособняками», и перестроенными и отреставрированными фермерскими домами, отделенными друг от друга милями зеленых насаждений и парков, которые создавали иллюзию уединения.