Она улыбнулась, поняв по его голосу и выражению глаз, что он решился. Он готов был стать ее мужем, ее живым и сильным мужем.
– Я приветствую тебя дома, – еле слышно выдохнула она.
Но он расслышал и понял ее. Обняв жену, он стал целовать ее со всей страстью, накопившейся в нем за долгую разлуку. Сэнди таяла в его объятиях, отвечая на его поцелуи.
Тристан положил руку под ее круглый живот.
– Привет, малыш, – шепнул он и поцеловал туго натянутую кожу. – Привет, мой мальчик, мой сыночек. Как тебе там живется?
Сэнди почувствовала, как его рука скользнула ниже, нежно коснувшись интимного места. Восхитительно болезненная судорога пронзила ее, подобно электрическому разряду. Она вскрикнула.
Он хотел было отдернуть руку, но она удержала ее.
– Нет, не уходи. Прошло столько времени!
– Да, – выдохнул он. – Я не думал так надолго оставлять тебя одну.
Он стал покусывать ее набухшие соски, упираясь в ее бедро отвердевшей плотью.
Сэнди выгнула спину, ощущение его губ на сосках и ласкательные движения его пальцев внизу вызвали у нее новый пароксизм наслаждения, еще более сильный. Еле переведя дух, она почувствовала, как Тристан обхватил ее сосок губами.
– Трис, просто, чтобы ты знал. У меня стало…
Он так резко отдернул голову, что Сэнди испугалась.
– Что? Ты что-то услышал?
Он вытер рот, уставившись на ее грудь.
– Это было?.. – побледнев, спросил он.
Она улыбнулась и кивнула.
– Да, молоко, точнее, молозиво. Немножко. В последнее время я стала часто замечать, что оно сочится.
– Не очень-то приятно это слышать, – пробормотал он.
Она еще содрогалась после пережитого оргазма, поэтому руки ее дрожали, когда она потянулась обнять его.
– Ничего страшного, это совершенно естественно и нормально. Некоторые супруги так делают. Это стимулирует появление молока и облегчает…
– Довольно, – оборвал он ее. – Ты можешь помолчать? – Он отстранился и резко сел. – Пойду спать на диван, – более спокойно продолжал он. – Мне нужно отдохнуть, да и тебе не мешало бы поспать.
Он спустился на пол и, придерживаясь за спинку кровати, взял свои джинсы со стула и заковылял к двери. Она смотрела на его силуэт в плавках и футболке. Нижняя часть его левой ноги, казалось, состояла только из кости и кожи.
Тристан закрыл за собой дверь, а она легла на спину и уставилась в потолок, заново переживая драгоценные моменты близости с ним.
Она готова была последовать за Тристаном и страстными поцелуями и ласками добиться, чтобы он закончил начатое. Но он, похоже, испытал испуг и отвращение, когда попробовал ее молока. Он не был к этому готов.
Ей стало невыносимо горько. Может быть, после того ужаса, который он пережил, он больше никогда не сможет быть с ней. Наверно, невозможно даже представить, какие боль и ужас он перенес, уверенный, что погибнет, а если и выживет, то будет калекой.
В первый раз она подумала, что, видимо, ему пришлось труднее, чем ей. Невыносимо тяжело было узнать, что ее любимый погиб, но было ли это тяжелее, чем заглянуть в глаза своей смерти? Да еще такой жестокой и страшной. Каково ему было, когда эти хищные твари вырывали у него куски плоти? Каково ему было задыхаться от недостатка воздуха и глотать соленую воду?
Слезы текли по ее лицу, когда она думала обо всем этом ужасе. Господи, как же она его любит! И как же она его подвела!
Она проснулась в начале девятого, Тристан был рядом. Она лежала на боку, и он тесно прижался к ее спине. Его член давил ей на бедро, а ровное дыхание щекотало кожу за ухом, его рука бережно обнимала ее живот. Ей хотелось повернуться и обнять мужа, но он крепко спал, и она боялась его разбудить.
Она подремала еще час и окончательно проснулась. Тихонько вылезла из постели, стараясь не разбудить Тристана. Усевшись в кухне со стаканом сока, она взглянула на календарь. Сняв его со стены, она нашла лист с июлем. Около двух месяцев она провела в страшной тоске по мужу в доме его матери. Подумать только, сколько всего произошло за какие-то пять дней, прошедшие с того момента, как она вернулась!
Повесив календарь на место, она поставила турку с водой для кофе на газовую плиту. Всего пять дней, и из удрученной горем вдовы она снова превратилась в жену.
Всю их совместную жизнь она свято верила, что они преодолеют любые невзгоды. Их любовь была тем крепким и надежным фундаментом, на котором они строили жизнь.
Она машинально свернула кухонную тряпку, положила ее на край раковины, потом погладила живот.
– Не знаю, малыш, сможем ли мы все это пережить. – Она сморгнула слезы. – Но мы постараемся. Ради тебя.
В это мгновение что-то большое и тяжелое ударилось в застекленные двери, заставив Сэнди инстинктивно отпрянуть. Стекло не разбилось, но она увидела прижавшиеся к нему страшное расплющенное лицо и руки. Она хотела закричать, сердце сжалось и волосы зашевелились на голове. Она попятилась назад, пока не уперлась спиной в холодильник.
– Трис… – Но вместо крика у нее вырвался слабый писк. Она не могла вздохнуть, руки и ноги сделались ватными.
Она заставила себя потянуться за одним из кухонных ножей, но пальцы не удержали его. Да и что она могла сделать с этим ножом?
Она набрала в легкие побольше воздуха и снова попробовала позвать Тристана, но голос ее был сиплым и почти беззвучным. Словно завороженная, она смотрела на искаженное лицо, как вдруг оно резко отдернулось, и она смогла разглядеть его черты. От ужаса и удивления она едва не потеряла сознание. Это был Мюррей Чо.
– Нет! – вскричала она. – Тристан!
Не в силах отвести взгляд от этого жуткого лица, она отступала дальше, чтобы потом скрыться в коридоре. Как ни странно, Мюррей не двигался. Он не пытался ворваться в дом или сбежать. Казалось, страх парализовал и его самого. Его темные узкие глаза будто молили ее о чем-то.
Он выглядел таким же испуганным, как и она. Затем он дернулся назад, будто его толкнула пружина, и на лице у него возникло удивленное выражение, сменившееся ужасом. И тут Сэнди заметила какое-то движение за его спиной. Она пыталась понять, почему Мюррей двигается так судорожно, будто марионетка, которую дергают за ниточки.
Она продолжала продвигаться к двери.
– Тристан! – На этот раз голос не изменил ей.
Она уже готова была скрыться в коридоре, когда увидела за окном еще одно лицо, смуглое и знакомое. Это был Бодро. Он сурово смотрел ей прямо в глаза, полные ужаса.
– Тристан! – отчаянно крикнула она.
Он ворвался в кухню, когда Бодро взялся за ручку двери.
– Сэн! Что с тобой? – крикнул он и замер, увидев Бодро. – Погоди!