– Нет. Симона кочует по России. Живет в разных городах. Но неизменно возвращается в родной. У нее своя комната в этой квартире и, что важнее, гардеробная.
– На что путешествует и существует?
– Наследство нам неплохое осталось. Я себе ничего не взял. Все Симоне.
– Повезло ей с братом.
– Мне с сестрой еще больше. Симона удивительная женщина. И очень добрая, так что подозревать ее в убийстве… – Соломон всплеснул руками. – Это просто нелепо, понимаете?
– А вас?
– Что меня?
– Не нелепо подозревать? Вы не такой добрый, как сестра?
– Да я знать не знал этих женщин. За что мне убивать их? – Он с раздражением убрал назад волосы. Они были густыми, волнистыми, без седины, но расти начинали высоко, и длинная челка, спадающая на лоб, смотрелась как-то жалко. Андрей на месте Берковича постригся бы коротко. Он же не Филипп Киркоров, чтобы начесы на голове носить. Не король поп-музыки, а директор серьезной компании. – Хотите наводку дам? – выпалил вдруг Соломон.
– Дайте, – не стал отказываться Бах.
– Госпожу Эленберг убила уборщица заведения.
– Зачем ей это?
– Она дочь покойной. А значит, наследница.
– С чего вы взяли это?
– Не я, сестра. Я-то Дору не видел. Да и уборщицу мельком. Но Симона сказала, что сразу отметила их сходство. Якобы девушка, кажется, Фаина…
– Совершенно верно. Ее именно так зовут.
– Так вот Фаина – копия Доры. А у той был ребенок. Девочка.
– А уж это ваша сестра откуда узнала?
– Она общалась с Эленберг. Той нравилось, как моя сестра поет, она повелела пускать ее бесплатно, пару раз женщины вместе посидели за бутылочкой. И Дора рассказала Симоне свою грустную историю: она забеременела вне брака, родила дочь, но та была очень больна, что-то с почками… Девочка не выжила, скончалась на третий день… Якобы. А на самом деле могло все что угодно произойти.
– Да, детей и из роддомов похищают. Только зачем кому-то хворое чадо?
Беркович пожал плечами.
– У Симоны глаз – рентген. Все подмечает. Я не утверждаю, что это неоспоримый факт. Но все сходится. Примерный возраст, внешнее сходство…
– Тогда почему сама Дора не обратила внимание на эти совпадения?
– А мы не знаем, сделала она это или нет.
– Спасибо за наводку. И за кофе. Пойду я.
Беркович выдохнул с явным облегчением. И бросился провожать старшего оперуполномоченного Баха.
Когда мужчины распрощались и Андрей покинул квартиру, то первым делом достал телефон. Нужно набрать номер компьютерщика, поднять его с постели и заставить залезть в базы. Пусть узнает, что там за тайны рождения Фаины Сидоровой. И срочно, потому что Бах едет к ней домой и должен быть во всеоружии.
Просыпаться не хотела. Как знала, что, едва дрема перестанет укрывать дурманящим одеялом, придет осознание того, что Ляся вчера натворила.
Но этот момент наступил. Сон ушел. И Лариса поняла, что лежит в кровати с мужем. Оба голые. Он закинул ей на бедро свою длинную волосатую ногу, она сунула нос ему под мышку. Они никогда не обнимались тесно. Не спали в позе «ложки», к примеру. Но контакт всегда поддерживали. Когда кто-то из них далеко откатывался, то протягивал руку, чтобы нащупать тело партнера. Но после бурного секса они становились ближе друг к другу: Валера обнимал жену ногами, Лариса тянулась к мужу лицом…
Ей нравился его запах и мягкость кожи.
И тяжесть его конечностей не тяготила.
Но это было раньше. Сейчас же Ларисе все казалось неприятным. И она сначала отвернулась, затем освободилась от «захвата». Валера недовольно нахмурился и попытался восстановиться в комфортном положении. Ляся не дала ему такой возможности. Встала с кровати и начала искать, во чтобы одеться.
– Доброе утро, – услышала она сонный голос мужа.
– Привет, – бросила она, не оборачиваясь.
– Ты куда?
– Хочу кофе.
– Как сделаешь, возвращайся.
– Угу…
Ляся быстро покинула комнату. Дверь за собой плотно закрыла.
Оказавшись на кухне, взялась за приготовление кофе. Ей нужно было занять себя чем-то, чтобы не думать.
Сначала отойти. Свыкнуться с мыслью о том, что вчера…
Или уже сегодня?
Да, сегодня.
Свыкнуться с мыслью о том, что она занялась сексом с мужем, который стал для нее чужим.
Именно он, секс, невероятно страстный и результативный, заставил Лясю убедиться в том, что между ними все кончено. В постели с мужем она думала о другом мужчине. Да и Валера, как ей показалось, мыслями далеко уносился. Просто им обоим хотелось разрядки. И они достигли ее, потому что знали, как работают организмы друг друга. Это все равно что играть по нотам давно отрепетированную сонату. Все безупречно, но без вдохновения…
Ляся приготовила кофе. Но ей еще и есть хотелось, а холодильник никто не заполнял, зато разорял. Нашлось три яйца, полупустая банка сметаны, колбасная попка и упаковка крабовых палочек. Чеснок, лук тоже присутствовали. Это радовало, Ляся вспомнила, что в подвесном ящике лежит пачка итальянских макарон. Настоящих, привезенных мамой из Флоренции. Берегла для особого случая. Думала для каких-нибудь дорогих гостей приготовить пасту «карбонара». Но придется сварганить для себя нечто, отдаленно ее напоминающее. Вместо бекона – колбаса, сливки заменит сметана, а сыр вообще исключится из рецепта. Применение крабовым палочкам еще бы найти. Но Ляся вообще не понимала, как они оказались в холодильнике, – сей продукт она не любила. И даже настоящему крабовому мясу предпочитала креветочное.
Лариса поставила воду для спагетти, принялась за приготовление соуса, но вспомнила, что ее ждет кофе, и отставила сковороду. Однако на запах жареной колбасы и чеснока тут же явился Валера.
– Гутен морген, – бодро проговорил он и плюхнулся на стул. Целоваться по утрам у них и раньше было не принято. Будучи в особенно хорошем расположении духа, Валера похлопывал жену по попе. – Завтрак готовишь?
– Да, – коротко ответила она.
– И что у нас на завтрак? Пахнет обалденно.
– Макароны.
– Может, яишенку?
– Яиц мало.
– А мне кофе сделаешь?
– Видишь, я занята? Займись им сам.
Валера встал, подошел к подвесному ящику, в котором сушились чашки, взял одну и стал озираться в поисках кофе. Когда один в квартире оставался, все находил, а как жена дома, так сразу оказывался беспомощным. Все ему найди, подай…
Ляся схватила банку с кофе, которая прямо перед носом Валеры находилась, и с раздражением сунула ему в руку.