– Заснул и не просыпается, – возбужденно говорил тот, пристально оглядывая его. – И ничего не чует, хоть ножом его коли…
– Он что, пьяный?
– Да разве трезвый будет падать с седла! – нетерпеливо крикнул тот, все тем же выжидающим взором глядя на него.
Джэлмэ слез с коня и подошел, придерживая сдуваемый ветром хоромго. Взглянув в лицо спящему, он сразу узнал киятского Бури Бухэ, неизменного победителя на всех борцовских состязаниях. Тот лежал на боку, неловко придавив собой правую руку и уткнувшись щекой в жесткую, покрытую инеем прошлогоднюю траву. Не чувствуя ветра, заметавшего ему в лицо сухую, снежную пыль, он спал глубоким сном, словно лежал в своей юрте, на теплой постели.
Они взялись с обеих сторон, ухватившись за огромные, будто каменные, плечи, с трудом усадили и повернули спиной к ветру.
– Тяжелый, – запыхавшись, изумленно сказал Джэлмэ. – Как трехгодовалый бык.
Парень поднял с земли упавший с пьяного выдровый малахай, с силой натянул ему на голову.
– У него и сила бычья, – сказал он, – а пьяный так прямо в голодного медведя превращается, бросается на всех, кто окажется рядом и, смотри, не попадайся под руку. Я уж не раз летал от его руки.
Бури Бухэ, будто услышал их разговор, вдруг разжал покрытые инеем веки. Он издал злобный, какой-то звериный рык, вырвался у них из рук и снова повалился в снег – на этот раз на спину – и захрапел.
– Нет, один я его не довезу, – парень взглянул на него. – А ты в какую сторону едешь, видно, на охоту?
– Да, в сторону тайги, – неопределенно ответил Джэлмэ.
– Поможешь довезти его до куреня?
– Можно и завернуть, мне это по пути.
– Так ты знаешь, кто мы?
– Кто же не знает Бури Бухэ, а вот тебя я впервые вижу.
– Меня зовут Мухали, я его нукер.
Джэлмэ посмотрел на беспробудно спящего нойона.
– Слушай, такого нам далеко не увезти. Взвалим на коня, а он будет падать.
– А мы арканом привяжем к седлу.
– Люди увидят, на пути ведь другой киятский курень, Алтан-нойона. Будут потом рассказывать, как нойона связанного везли, а он узнает – и тебе не поздоровится.
– Что же тогда делать?
– Давай лучше тут, в тальниках, разведем огонь, а он у костра проспится. Придет в себя, а дальше уж сам поедет.
– Верно, – обрадовался тот, – как это я не догадался, стою тут и думаю: холод, ветер, еще немного – и замерзнуть может…
– Ну, берись, потащим.
Схватили пьяного за обе руки, напряглись. Скользя по снегу, волоком еле протащили с десяток шагов. До густого кустарника, где не было ветра, оставалось шагов сто с лишним.
– А ну, давай-ка привяжем его арканом к коню? – предложил Джэлмэ. – А то сами еще долго будем возиться.
– Давай! – обрадовался Мухали и внимательно огляделся. – Давай побыстрее, пока никто не видит. Увидят – беда.
Он быстро накинул петлю к подмышкам Бури Бухэ, другой конец привязал к седлу одной из лошадей, потянул за повод. Конь тронул с заметным усилием, чувствуя тяжесть и напрягаясь, семенящим шагом потащил пьяного. Бури Бухэ мычал в беспамятстве, без сил сопротивляться, мотал головой, снова уронив шапку. Джэлмэ подхватил со снега пышный малахай, наклоняясь на ходу над ним, натягивая ему на голову.
Наконец конь, запыхавшись, дотащил ношу до места. Джэлмэ завел его с подветренной стороны. Привязали коней, наломали сухого хвороста и развели огонь.
– А ты из тайчиутского куреня едешь? – спросил Мухали, когда они, наломав большую кучу, уселись у костра.
– Из тайчиутского, – коротко ответил Джэлмэ, а сам обдумывал: «Бури Бухэ – близкий сородич Тэмуджина, неплохо будет раздобыть новости в киятских улусах… пожалуй, стоит мне задержаться с ними».
– А зовут тебя как?
– Джэлмэ.
– У меня еще нет знакомых среди тайчиутов, ты будешь первый, – по-простому улыбаясь и разглядывая его оружие, говорил тот.
– Как это нет знакомых? – удивился Джэлмэ. – Разве ты сам не из киятского куреня?
– Я джелаир, а у киятов недавно, – сказал Мухали. – Бури Бухэ и Алтан в начале войны захватили нас.
– Вон как, – удивленно протянул Джэлмэ. – А что же вы обратно не уйдете? Ваши ведь победили…
– Ушли бы, но куда сейчас по такому снегу, сюда-то еле дотащились. Да и клятву дали наши старейшины киятским нойонам, а теперь и не знаем, что делать. Боятся наши нарушить слово, ведь боги не одобрят этого. Видно, пока не уляжется вся смута, будем здесь, а там как-нибудь договоримся по-хорошему.
Джэлмэ с любопытством присматривался к керуленскому юноше. Тот, было видно, желал обзавестись знакомыми среди борджигинов и был разговорчив. Джэлмэ впервые узнал о том, что теперь среди борджигинов живут джелаиры и подумал, что это могло стать нужной новостью для Тэмуджина. Он решил поговорить с ним, разузнать обо всем подробно.
– А как же вы попали в плен к киятам? – спросил он. – Ведь другие ваши рода отбились, да еще такой урон нанесли борджигинам.
Мухали подозрительно посмотрел на него.
– Чего же тут рассказывать… об этом, должно быть, здесь все знают, как это ты ничего не слышал?
– Да ты же меня не знаешь… Я не живу в своем курене, – терпеливо объяснял ему Джэлмэ, – живу далеко отсюда и держусь подальше от этой войны. А ты расскажи мне обо всем, ведь честному человеку скрывать нечего.
– Я ничего не скрываю и ничего не боюсь. Только давай уговоримся: я тебе расскажу обо всем, а потом ты мне расскажешь, где сейчас есть такое место, что можно отсидеться в стороне от войны?
– Что, ищешь тихое место? – спросил он.
– Надоело все это, – признался тот и, вдруг ожесточившись лицом, махнул рукой, – мне-то самому почти что все равно, я найду себе дорогу, а вот стариков и матерей жалко, устали они от такой жизни. Вот и захотелось мне узнать, где в наших землях есть такое место. Вдруг пригодится, ведь сейчас такое время, не знаешь, что тебя ждет завтра.
– Ладно, расскажу, – с улыбкой согласился Джэлмэ. – А сейчас ты рассказывай.
– На нас напали в самом начале, – темнея лицом, медленно подбирая слова, начал тот, – еще до первой битвы. Захватили табун, перебили караул, окружили курень и заставили наших стариков дать клятву подданства.
– И вы пришли сюда?
– Прикочевали. А куда же нам было деваться, никто ведь не хочет разгрома, пришлось послушаться. Вот и живем теперь среди ваших.
– А кияты, выходит, разбогатели на этой войне? – допытывался Джэлмэ. – Много добычи набрали?
– Да не очень-то они разбогатели, – махнул рукой тот, – а больше того потеряли.
– Как?