На следующее утро войска трех улусов перешли с верховья Онона на маленькую речку Минж, берущую начало за горой, на западной стороне, и стремительным потоком рвущуюся на север, к полноводной Сухэ [27] .
Шли по тайге, разделив войско на несколько частей, разными тропами проходя между отрогами. Отряды направлял Улун, выбирая им дорогу по падям и ущельям. Еще перед выходом он из лучших охотников выбрал проводников, те и вели колонны по его указаниям.
Леса, далекие от многолюдных степей, кишели зверем и птицами. Воины на ходу постреливали густо сидящих на ветвях сосен и бродящих по траве глухарей и тетеревов, приторачивали их к седлам, запасаясь впрок.
Многие били и косуль, показавшихся за зарослями или на проплешинах лесистых склонов. Тэмуджин видел, как один из воинов застрелил косулю и, подобрав ее с земли на седло, вернулся в строй и свежевал на ходу, удерживая ее на передней луке. Соседний всадник помогал ему, он вырывал из распоротого живота косули мотки синих кишков и отбрасывал в сторону, подальше от тропы. Со всех сторон тянулись к ним с чашами в руках другие всадники, черпали темную звериную кровь, пили…
На подходе к Сухэ ночевали в таежных распадках, а на другой день, незадолго перед полуднем, вышли на речную долину.
– Это еще не меркитская река, – говорил Улун нойонам, собравшимся на высоком пригорке, откуда открывался вид на долину. – Тут живут мелкие племена, то ли они данники меркитов, то ли своей головой живут. Перевалим еще хребет, там и увидим меркитские курени.
Пожилые воины, оглядывая узкую степь между лесистыми горами, задумчиво переговаривались между собой:
– Такие же места, что верховья Онона или Керулена…
– А травы тут нетронутые…
– Можно было и сюда прикочевать, да одно нехорошо: меркиты близко…
– Неспокойно вблизи таких соседей.
– Так и живем мы, толкаемся в одном месте, боясь приблизиться к чужим, а тут такие корма без пользы пропадают.
До полудня вплавь перешли реку и вновь поднялись к горам. Вновь пошли таежные пади, звериные тропы в ущельях между скалами и отрогами…
Перед вечером войска вышли в долину реки Хилга [28] . С опушки открылся вид на широкое русло, окаймленное густым ивняком, уходящее вниз, на запад.
Спускаясь к реке, перестрелах в трех ниже по течению увидели две большие лодки – по трое или четверо человек в каждой. Обе лодки в некотором отдалении друг от друга медленно плыли к заводи на дальнем берегу – ловили рыбу неводом. По двое гребцов вели лодки, остальные тянули концы. На другом берегу у тальника стояли их привязанные кони.
Скоро люди на лодках заметили войско, спускающееся с горы. Застыли на месте, всматриваясь. Встревоженно крикнув другу другу что-то невнятное, они бросили невод и быстро погребли к берегу. Попрыгали один за другим на берег, оставив лодки в воде, и разобрали лошадей. Через малое время они скрылись за увалами ближних сопок.
Войска быстро растекались по низине, устремляясь к берегу. Густо облепляя длинные песчаные отмели, поили лошадей.
Несколько дозорных от передового отряда поскакали вверх по склону сопки. Они и усмотрели ниже по течению, за излучиной, небольшой курень. Мэнлиг с ходу бросил на нее одну из тысяч.
Тогорил-хан с Тэмуджином и Джамухой стояли на бугре, смотрели, как сотня за сотней, разъезжаясь, окружили курень и, не встречая сопротивления, вошли в нее с трех сторон…
Скоро оттуда выехали несколько всадников, ведя с собой пожилого мужчину на буланом коне, в добротных одеждах из белой кожи. Разгоняя коней во весь опор, они подскакали к бугру.
– Это здешний нойон, – доложил приведший его сотник.
– Говори нам, какие тут курени, где ставка Тохто-беки, – внушительно сказал ему Тогорил-хан. – Будешь говорить без хитростей, не тронем твой курень. Будешь юлить и хитрить – развеем все пеплом, а хозяина своего все равно не спасешь.
Тот с явным облегчением вздохнул и сразу стал говорить.
– Тохто-Беки со своими ближними родами живет в другой степи, – зачастил он, прижимая руки к груди, показывая готовность помогать. – Это за хребтом, отсюда будет один переход. А здесь, по Хилге живут мирные люди: мы скот пасем да охотимся, никого не задираем, никому не мешаем…
– А сколько у вас здесь куреней? – спросил Джамуха.
– Куреней семь и вокруг еще мелкие стойбища, – с готовностью отвечал нойон. – Да курени-то, одно название, айлов по триста-четыреста, сами можете все осмотреть. Мы все зависим от Тохто-Беки.
– Ты знаешь, что он ходил на нас с набегом? – спросил Тэмуджин.
– Знаю, – не стал отпираться тот. – Наши люди видели, как он тут проходил с небольшим отрядом, но нам он не сообщал, куда едет, и с собой не звал. Мы сначала думали, что на охоту, а потом слышали иное…
Посовещавшись, решили не задерживаться и идти на главные меркитские курени. Тогорил предупредил нойона:
– Передай всем своим, чтобы сидели тихо, если хотят жить с нами мирно. Нам нужен лишь Тохто-Беки со своим сородичами.
Тот молча склонил голову.
Взяв с него слово, из куреня взяли с собой нескольких проводников и заложников из родни нойона и двинулись дальше. Едва отъехали, Тогорил отозвал в сторону Тэмуджина и Джамуху, сказал:
– Эти курени нельзя оставлять без присмотра, в таком деле всякое может быть, а дело у нас важное.
– А что, в спину могут ударить? – спросил Тэмуджин.
– Мы не знаем, что у них на уме, может, страх перед Тохто-Беки перевесит цену родной крови.
– А что же тогда делать? – спросил Джамуха.
– В лесу оставим несколько тысяч воинов, чтобы прикрыли нам тыл. Посмотрим, сдержат они обещание или нет.
«Правильно делает хан, – одобрительно подумал Тэмуджин, глядя на Тогорила, – старик он предусмотрительный, знает, как уберечься…»
Поздним вечером подошли к опушке тайги у подножия гор и заночевали, укрывшись в сосновом лесу. Едва рассвело, оставили по тысяче от каждого войска и двинулись дальше, в горы.
Тогорил перед уходом строго напутствовал остававшихся тысячников:
– Если эти курени поднимутся, заслоните им дорогу и сообщите нам. Если сможете, то и разбейте их, да истребите всех, а скот вместе с женщинами и детьми соберите в одном месте.
– А если не тронутся? – спросил Мэхэ, тысячник Тэмуджина.
– Тогда последите за ними дня два, а потом оставьте где-нибудь дозорных и идите за нами.