В душе, где-то глубоко-глубоко внутри меня сидит робкая надежда, что все изменится, что и деньги появятся и пойму и прочувствую я, наконец, их политику невмешательства в собственные судьбы. И тоже буду внешне плыть по течению, самосовершенствуясь лишь в иллюзиях, и будет мне от этого хорошо. Ведь убедить себя в том, что ты хорош куда легче, чем окружающих… Может, и мне когда-нибудь будет достаточно самооценки… И изгонятся тогда из меня все злые амбициозные духи… Господи, бред это все, полный бред. А что не бред? А вот что:
Осень небрежно бросает листочки,
Прямо в ладошки кусочки огня.
Этот огонь, расплываясь на точки,
Пламенем жажды опалит меня.
Поманит в мир осознания трепетных стартов.
Маленьких вспышек и пустоты,
Туда, где я буду играть в театре,
Туда, где мне будут дарить цветы.
А здесь чьи-то руки нежно впиваются
В мои обнаженные плечи.
Тело привычно на зов откликается,
И мне не страшно, ведь время все лечит.
Мне не страшно, ведь жизнь обещала антракты
Антракты уюта и чистоты.
Она клялась, что я буду играть в театре,
И мне будут дарить цветы.
Кто-то лбом пробивает стену,
Другой подбирает ключи,
Кто-то, со рта извергая пену,
О глупости сильных кричит,
А кто-то свой проверяет характер,
Ныряя в кучу дерьма с высоты.
А я? Я буду играть в театре,
Мне будут дарить цветы!!!
И ничего другого”.
* * *
Рита продолжала вести дневник, уделяя ему теперь куда больше времени. Ей нужно было хоть на миг уходить от сумасшествия, творящегося вокруг. Рита с Лешей жили вместе уже месяц. Рита перезнакомилась с огромным количеством жутко интересных, но не родных, совсем не родных ей людей. Шутка по поводу отсутствия человеческих ксероксов была всеми признана и понята. У Риты началась настоящая, нормальная семейная жизнь. Без отчаянья, без безнадежности. И девушка изо всех сил старалась принимать жизнь такой.
“Мы решили ехать в Крым!!! Это так здорово, я ведь никогда в сознательном возрасте не была на море. Большего бардака, чем эта наша поездка, я еще не видела. Впрочем, мне очень хотелось отметить свой день рождения уже на море, и ради этого я была готова на всё.
— Эх, вот бы поехать на машине. Ты ведь умеешь водить? — эту фразу я произнесла совершенно случайно, ничего, собственно, не подразумевая. Но мой милый Леша, естественно, впитал все как губка. Через три дня мне было заявлено, что прошенное — найдено. Гордый тон этой фразы сразу же пробудил во мне уже выработавшийся инстинкт беспокойства. Мой Лешка до крайности специфичен в смысле поисков чего-либо. Когда я посылаю его за свининой, он регулярно приносит куриную печенку, с гордым видом сообщая, что нашел мясо еще лучше, чем заказанное. Когда я прошу найти покупателя на мой компьютер, мне находят человека, который занимается продажей компьютерной техники, и, естественно, ничего покупать у меня не хочет, а лишь с мрачным видом осматривает комп и заявляет, что продать его невозможно. Приходится продавать самой, и в магазин бежать самой, и… В общем, заслышав о чем-то наёденном, я осторожно-осторожно спрашиваю:
— Постой, что я просила на этот раз?
— Как? Машину! Ты что не помнишь, — Леша обиженно надувает губы.
Я вздыхаю с облегчением. Если б сейчас выяснилось, что вместо машины нормальной, он нашел, ну скажем трактор, я бы ничуть не удивилась, но и не расстроилась — ведь в машинах-то я совершенно не разбираюсь.
— Какую машину?
— Ты не поверишь. Москвич, 412. Он на ходу!!! Сейчас очень редко можно найти Москвич в таком хорошем состоянии, как этот. Обычно они вообще не ездят.
— А этот ездит?
— Ну, почти… Там только крышку из-под коллектора надо чуть-чуть подлатать, а так вообще, он молодец, держится, несмотря на свои двадцать три года.
— Ты что, хочешь его покупать?
— Ну да.
— А за сколько?
— Он стоит восемьсот.
— Это дорого?
— Да нет, это очень здорово. И потом у него очень классная обшивка, еще старого образца, когда все делалось на совесть…
— Ну, я в принципе не возражаю…
Я была поражена до глубины души: во-первых, Лешка таки да решился поехать в Крым, а во-вторых, у него откуда-то появились деньги на машину. Это меня радовало. Естественно, радость моя длилась недолго. Когда мы поехали смотреть машину, мой милый муж поинтересовался у меня на ухо. “Ну а деньги ты взяла?” Настроение резко ухудшилось.
— Подожди, кто из нас покупает машину?
— Ну, формально я, на тебя ведь ее нельзя оформить, у тебя прав нет, придётся всё время вместе ехать, или заморачиваться на доверенность… А в принципе, это будет твоя машина.
Мне это все сразу же не понравилось. Деньги-то я, конечно, могла дать. Но вот вернуться ли они ко мне когда-нибудь? Но свою машину очень хотелось. Мое дурацкое воображение рисовало чарующие картины поездки в Крым, ночевок в машине, разжиганий костров… А потом, по приезду: я, которую муж подвозит на работу, и забирает с работы на машине… На моей собственной машине…
— А продать я ее потом смогу?
— Без проблем, — заверил мой загорающийся всеми идеями сразу Леша.
Итак, я на короткий срок решила отложить очередной платеж за квартиру. Москвич четыреста двенадцатый перешел ко мне в собственность. Три дня Леша честно провел под ним, проверяя какие-то системы, ремонтируя крышку из-под коллектора, готовя машину к дороге. На четвертый день мы выехали. Раннее холодное утро издевательски прятало солнце в тучи. Выезжали впятером, взяв с собой Лешиного младшего братца, который ради таких вот испытаний нашей машины даже приехал из Калуги, и одних очень классных Лешкиных друзей.
Друзья расстроились и поехали автостопом обратно после того, как мы двое суток простояли в славном городе Запорожье, ремонтируясь. Надо признать, Леша честно и трудолюбиво исправлял все поломки, которые размножались, как тараканы на моей кухне, когда я жила еще у бабушки. Починив одно, мы тут же обнаруживали, что ломается что-то другое. По-моему эта машина просто издевалась. В общем, День рождения я отметила под жарким солнцем летнего Запорожья, подавая моему измученному, грязному и потному мужу нужные для ремонта ключи и другие железяки. Что ж, это, как минимум, довольно оригинально.
Наконец, мы добрались до Крыма. Чтоб не платить какие-то там пошлины за въезд мы поехали по давно заброшенной горной дороге. Усталость пропала, как только я увидела горы. Огромные, зовущие… Они ждали меня, чтоб окунуть в захватывающую свои красоту. Потом мы купались, жгли костер и варили в ветхом котелке уже почти закончившуюся картошку. Море, это что-то такое приветливое. Я уплыла далеко-далеко, хотела раствориться в его могуществе. Лешка бегал по берегу и ужасно волновался. Так смешно… Так мило…