Джеймс Брандт, я был в этом уверен, не знал практически ничего о моих отношениях с его дочерью. Тэйт не плакалась ему о том, что между нами происходило, – в ином случае, уверен, я бы недосчитался пары конечностей.
– Убирайся отсюда, – скомандовала она. У нее на лице были написаны отвращение и гнев, и я сжал кулаки.
Я надвигался на нее, пока она не оказалась прижата к балконным дверям, а потом склонился над ее лицом, давая понять, кто здесь на самом деле все решает.
Урок первый, Тэйт. Я никогда не делаю того, что мне говорят.
– Ты надоедливая стерва, Татум. Держи свою гребаную задницу подальше от моей территории.
Она смотрела мне в глаза, не моргая.
– Если людям не дают спать, они становятся раздражительными.
Я едва не рассмеялся от этой дерзости. Тэйт пыталась продемонстрировать мне свой боевой настрой. Я упер руки по обе стороны от ее головы, ясно обозначив, что она даже не в моей весовой категории.
Почему она не прошмыгнула у меня под рукой, я не знаю. Я даже предвидел, что она так поступит. Но Тэйт не пошевелилась, и, увы, положение осложнилось для нас обоих. Мы стояли нос к носу, глаза в глаза, так близко, что я кожей ощущал ее дыхание, и в комнате повисло напряжение или ненависть. Может, и то и другое, или что-то еще.
Слава богу, Тэйт первая отвела взгляд. Она опустила глаза, и на мгновение я решил, что моя взяла.
До тех пор, пока… ее глаза не начали блуждать по моему торсу, и тогда я, черт возьми, напрягся.
Всем телом.
Я следил за тем, как ее обжигающий взгляд чиркнул по вытатуированному у меня на предплечье фонарю, а потом спустился вниз, к надписи на боку, скользнул по животу и голой груди.
И, черт возьми, мне было приятно.
Какого черта ты делаешь, Тэйт?
Перед глазами замелькали картинки из моей недавней фантазии в ванной, и я сам стал разглядывать ее, не в силах сдержаться.
В вырезе черной майки была видна ее идеальная грудь, и я наслаждался этим зрелищем. Там, где пояс ее маленьких шортиков немного завернулся, виднелась оголенная полоска живота. Мне нравилось представлять, как будет звучать ее голос, когда она со стоном произнесет мое имя.
Но меня бесило то, что прекраснее всего было смотреть ей в глаза.
Тэйт видела меня, настоящего меня, и только в этот момент я действительно ощущал, что существую.
Но она также видела все мое уродство и смятение.
Видела все то, что делало меня неудачником.
И тогда я вдруг осознал, что происходит: Тэйт играла со мной. Смотрела на меня, пыталась заставить потерять контроль.
Сделав глубокий вдох, я развернулся, собираясь уйти.
– Больше никто не жалуется, так почему бы и тебе не заткнуться?
– Ключ оставь, – парировала она, и я застыл на месте, удивленно хмыкнув.
– Знаешь, я тебя недооценил. Ты ведь еще ни разу не заплакала?
– Из-за сплетни, которую ты пустил на этой неделе? Размечтался.
Точно, она подумала, что те фотографии в раздевалке были моей идеей.
– Ох, пожалуйста. Мне даже пальцем пошевелить не пришлось. Твои подружки из команды сами все сделали. Нащелкали фоток. Остальные додумали все сами. – И тут я снова подошел к Тэйт, приблизившись к ней вплотную. – Но ты, кажется, заскучала. Похоже, придется проявить изобретательность.
Моя угроза повисла в воздухе между нами.
Тэйт сжала губы. Ей, должно быть, жгло глаза, потому что из них буквально рвались языки пламени.
Она вот-вот потеряет контроль. Через 3-2-1…
– Что я тебе сделала?! – закричала она.
Я пожал плечами, не желая говорить правду.
– Не знаю, почему тебе кажется, будто ты что-то сделала. Ты была навязчивой, и мне это просто надоело.
Она не была навязчивой. Скорее бессовестной и ненадежной.
– Неправда. Я никогда не навязывалась. – У нее перехватило дыхание. – Ты проводил в моем доме столько же времени, сколько я в твоем. Мы были друзьями. – Тэйт смотрела на меня с невыразимой горечью. Ее лицо было напряжено, в глазах стояли слезы.
Все это хренова ложь.
Я улыбнулся, но моя улыбка пылала злобой.
– Да, продолжай жить мечтой.
– Я тебя ненавижу!
Вот оно.
– Отлично! – заорал я, глядя на нее сверху вниз. Сердце неистово колотилось в груди. – Наконец-то! Потому что я уже давно на дух тебя не переношу. – И я ударил ладонью по стене рядом с ее головой.
Тэйт вздрогнула, и внутри у меня все оборвалось.
Черт.
Я испугал ее.
На кой черт я сейчас это сделал?
Я подался назад.
У меня возникло желание ударить что-нибудь, но уж точно не ее. И я не хотел, чтобы она подумала, что я близок к этому. Нет, никогда. Я никогда не бил девчонок и в жизни не ударю.
Проклятье. Теперь она на меня не смотрела.
Между нами еще никогда не было все настолько плохо.
Тэйт обычно убегала от меня, поджав хвост. До отъезда во Францию. Или до того, как узнала, что уедет.
А когда она выходила из игры, я расслаблялся.
Я мог быть удовлетворен.
Но теперь… теперь я не был сильнейшим в нашей паре. Тэйт сражалась со мной почти на равных, она принимала вызов.
Мы оба так и стояли друг напротив друга, и наконец она подняла на меня взгляд. Что-то промелькнуло в голубом океане ее глаз. Отчаяние? Сожаление?
И наконец, решимость.
Я все еще не сводил с Тэйт взгляда, ожидая, пока она что-нибудь скажет, и тут она обернулась и посмотрела в окно.
– Ой, смотри. Это полиция, – произнесла она беспечным тоном. – Интересно, почему они здесь.
Я глянул через ее плечо и увидел две черно-белые машины с включенными мигалками, припаркованные перед моим домом. Пара полицейских поднималась по склону к моему двору, взирая на царивший там хаос.
Твою ж мать.
Тэйт бы не успела позвонить им, когда я ворвался в дом. Должно быть, оставила жалобу раньше.
Прямо сейчас ты смотришь на нее так, словно хочешь связать ее и хорошенько выпороть.
Глупый комментарий Мэдока оказался как нельзя кстати. Тэйт определенно заслужила хорошую порку.
– Обещаю, на следующей неделе ты будешь плакать. – Я сделаю то, что должен. Я произнес эти слова спокойным, решительным и безоговорочным тоном и вышел из комнаты, на ходу составляя план.
– Ключ оставь! – крикнула Тэйт мне вслед.