– Проходите, – махнула рукой консьержка. – С покойным имеет право проститься каждый.
– А Иван Петрович дома лежит? – расстроилась Алина, очевидно полагая, что Раиса Антоновна решила не везти тело мужа на экспертизу.
– Этого я не знаю. Вчера моя сменщица дежурила. А я только знаю, что одним хорошим человеком на земле меньше стало.
– Да, бог забирает к себе лучших, – пробормотала я. – Шестнадцатая квартира на каком этаже?
– На втором.
Дверь открыла Раиса Антоновна, естественно, вся в черном, с полным отсутствием косметики на лице и вселенской грустью в заплаканных глазах.
– Мы не могли не прийти, – начала я, перехватив ее настороженный взгляд. – Пришли вас поддержать. Может, вам нужна помощь?
Она не посмела нас не впустить, молча отошла в сторону от дверного проема. Но на этом ее гостеприимство закончилось – дальше прихожей она так нас и не пригласила.
– Обзвонить друзей и близких? Что-то приготовить на поминки? – предлагала я свои услуги.
– Все уже почти сделано, – сказала она бесстрастно. «Наверное, она под действием лекарств», – подумала я, оправдывая отказ принять нашу помощь. – Друзья и родственники помогли. И место на кладбище уже есть. И кафе, где поминать Ваню будем, заказано. Будут только свои, – произнесла она, словно отрезала.
– Если вы не хотите, чтобы мы пришли на похороны, – я подумала, что Раиса Антоновна хочет сэкономить на поминках, – мы могли бы проститься с Иваном Петровичем здесь, сейчас.
– Я не знаю, когда будут похороны. Завтра или послезавтра. А чтобы сейчас проститься, так Вани нет дома.
И действительно, в квартире не слышно было запаха формалина, который всегда витает вокруг покойника.
– Что-то с гробом? Он не долетел? – Не могла же я в лоб спросить, была ли она сегодня утром у Воронкова и отвезла ли тело мужа на экспертизу.
– Ваня в морге, на экспертизе. Добрые люди посоветовали. А вас бы я попросила уйти. Я думала, что вы действительно хотите мне помочь, а оказалось… – она насупилась и недобро посмотрела на нас.
– Да что такое собственно произошло? – спросила Алина. – Мы действительно предлагаем вам нашу искреннюю помощь.
– Меня уже просветили в полиции относительно вас!
«Воронков! – осенило меня. – Сообразив, кто прислал к нему Кудрявцеву, он наговорил о нас черт-те что!»
– И что вам сказали?
– Что вы, что вы… выбираете жертву и модулируете вокруг нее психомагнитное поле, которое блокирует импульсы, посылаемые мозгом. Человек становится беспомощным. Он даже не может дышать, у него перестает биться сердце. Вряд ли мне удастся что-либо доказать. Вы не оставляете следов. Но мне обещали – вас рано или поздно остановят. Меня предупредили держаться от вас подальше, но теперь мне все равно. Я вас не боюсь – на мне крест нательный. А еще, – она извлекла из кармана руку и выставила перед нами маленькую иконку Божьей Матери.
По ее мнению, нас должна была скрутить и вынести за пределы квартиры невидимая божья сила. Но с нами ничего не стало: мы не скорчились в страшных мучениях, не запылали синим пламенем и не рассыпались в пыль. Мы так и остались стоять на месте.
– Это вас просветил майор Воронков? – догадалась Алина. – Вы пришли к нему с просьбой отправить тело мужа на экспертизу, он выяснил, при каких обстоятельствах умер ваш супруг, узнал, что мы были с вами в поездке, и наговорил вам о нас всяких гадостей? По глазам вижу, что так и было. Что ж, давайте еще раз познакомимся. Мы ведущие специалисты группы служебного расследования. Сергей Петрович Воронков давно у нас на крючке, – Алина отплатила майору той же монетой, что и он нам. – Ему инкриминируется халатное отношение к службе, а еще полное неумение работать со свидетелями и присвоение чужих заслуг. Не понимаю, как вы, Раиса Антоновна, образованнейшая женщина, могли поверить в тот бред, который он вам нес. Какое психомагнитное поле? Есть электромагнитное поле, есть магнитное, есть биополе, но чтобы было психомагнитное… Извините, такого в природе не существует. И вообще всякое волшебство – ни что иное, как ловкость рук. Кстати, мы должны вам признаться, что к вам звонили не из туристического агентства, а мы. Вам крупно повезло, что нас весьма заинтересовала смерть вашего мужа. И если уж мы взялись за дело, то обязательно доведем его до конца.
– И вы не будете, ждать результатов экспертизы? Вдруг он сам умер?
– Нет. Не будем терять времени. Если судмедэксперты подтвердят естественную причину смерти, мы закроем дело. Нет – будем продолжать. В поездке было много знакомых вашего мужа. И не со всеми он при жизни ладил. Мы бы хотели еще раз поговорить об этих людях.
– Если вы настаиваете, проходите, – наконец-то пригласила нас Раиса Антоновна в квартиру.
Квартира Кудрявцева могла бы служить музеем быта высокопоставленных партийных работников восьмидесятых годов прошлого столетия: добротная румынская стенка, хрустальная люстра, тяжелые портьеры, ковер с орнаментом на полу, и большое количество сувениров с социалистической символикой.
Хозяйка предложила нам сесть на диван, сама предпочла расположиться в кресле.
– Итак, приступим, – начала Алина и, не став тянуть кота за хвост, сообщила Раисе Антоновне: – Мы уже побывали в редакции вечерней газеты и поговорили с бывшими сотрудниками Бабенко. Нет смысла утаивать от нас суть конфликта, происшедшего между Бабенко и вашим мужем. Мы в курсе событий, но хотелось бы выслушать и вашу точку зрения. Только не говорите опять, что Иван Петрович от вас все скрывал. Об этом писалось в газетах. Даже если вы не читали газет, нашлись бы доброжелатели, которые вас просветили. Так что же произошло?
– Ивана Петровича обвинили во взяточничестве, – на одном дыхании вымолвила Раиса Антоновна. – Но взятки не было. Его подставили. Убрали с дороги самым подлым образом. Сфальсифицировали снимок, будто бы он деньги берет.
– Может, хотели подсидеть?
– И это тоже, – кивнула Кудрявцева. – На место мэра, знаете, сколько желающих найдется. Но тут другое. Иван Петрович хотел Бабенко снять, а тот его опередил.
– А за что он хотел снять Бабенко?
– Эх, дело давнее, но подробности я узнала лишь неделю назад, когда мы все на острове собрались. – Прочитав удивление на наших лицах, Раиса Антоновна пояснила: – После той дикой статьи в газете, Иван Петрович слег в больницу: сердце прихватило. Я не допытывалась у него, что произошло – не хотела лишний раз волновать. К тому же я твердо знала: все, о чем писала газета, – грязная ложь. Иван Петрович чужого никогда не брал. Все, за что в те годы люди дрались, у нас и так было. Ну, вы же понимаете… – замялась она, бросив взгляд на забитую хрусталем стенку.
– Понимаем, – кивнула я.
– Тема статьи и увольнения в нашей семье была закрыта для обсуждения. Потом все как-то само собой утряслось. Бабенко уволили буквально месяца через три. Нет-нет, Иван Петрович к этому увольнению никакого отношения уже не имел. Просто пришел новый мэр, а у того своя команда. Пришлось Павлу Алексеевичу уступить свое теплое местечко. Как говорится, не рой другому могилу. А Иван Петрович нашел хорошую работу – не все поверили газетной «утке». Конечно, той зарплаты и тех возможностей уже не было, но мы не бедствовали. И надо же было такому случиться, что Ваня выиграл эту злосчастную путевку.