Хотя он тоже большую часть вечера переходил от одного человека к другому, разговаривая с ними, в его поведении не было непринужденности. Он выглядел сдержанным, но не скованным, серьезным, но не скучным, деловитым, но не высокомерным. Он вел себя как настоящий босс, но все равно казался не на своем месте.
И Клара чувствовала себя не в своей тарелке, хотя приехала в компанию уже второй раз. Она просто не привыкла к такому упорядоченному рабочему графику. В ее профессиональной среде всегда была разбросанная посуда, рассыпанная мука и сахар. Испачканная кухня была неотъемлемой частью окончания любой смены. К концу работы Клары в пекарне царил хаос, от которого предстояло избавиться. И она любила свою работу именно за спонтанность и беспорядок.
Она никогда не появится на своем рабочем месте в таком виде, в каком пришла сегодня на вечеринку: в облегающем бордовом бархатном платье для коктейля без бретелей, в ожерелье и серьгах из искусственного жемчуга. И еще она надела черные туфли на шпильке. В таких туфлях можно прийти в пекарню только в том случае, если хочешь свернуть себе шею, поскользнувшись на разлитой на полу глазури.
Грант был, как обычно, в темном деловом костюме, в котором, как казалось, ему привычно и удобно. По случаю праздника он сделал единственное исключение – надел темно-красный галстук в мелкую крапинку и носил небольшую бутоньерку из хвои и ягод, которую его мать прикрепила к его петлице перед выходом из дома.
Он не поскупился, заказывая оформление вечеринки. Куда бы ни посмотрела Клара, везде были признаки наступающих зимних праздников. Гигантская, сверкающая огнями рождественская елка в углу. Блестящая серебряная менора, готовая для празднования Хануки. Недалеко от нее мкека для празднования Кванзы и набор кинара для зажжения на следующий день после Рождества. Клара многое узнала о Кванзе у воспитательницы Хэнка в прошлом году, когда та планировала праздничную вечеринку для всей группы и сделала заказ в пекарне. Огромное ведерко со льдом и шампанским наверняка предназначалось на Новый год. Кто-то даже установил простой металлический шест для Фестивуса. И тут Клара заметила украшения, назначения которых понять не смогла.
– Пентакли? – спросила она Гранта, который находился рядом с ней с тех пор, как переговорил с гостями. Он уже подносил ко рту бокал с бурбоном, но опустил его и в смятении посмотрел на Клару.
– Какие пентакли? – сказал он. Она указала на другой конец комнаты. – Ах, это. Они обозначают солнцестояние. Около них будут курить благовония. Я не хотел обидеть приверженцев шаманизма.
– Интересно, а какие это благовония?
– В основном ладан и смирна, как мне кажется, – произнес он.
Как только Клара собралась сказать о множестве декабрьских праздников, к ним подбежал Хэнк, сжимая в руке уродливую бумажную звезду ярко-фиолетового цвета, усыпанную розовыми блестками и перевязанную зеленовато-желтой лентой. Он протянул звезду матери.
– Мама, смотри! Еще крашение для нашей елки!
– У-кра-ше-ние, – машинально поправила его Клара, взяв звезду и зная, что ей, вероятно, придется поправить Хэнка еще дюжину раз до наступления Рождества. – Оно красивое, милый. Мне нравятся цвета, которые ты выбрал.
– Леди, которая нам помогала, сказала брать любой цвет. Я сделал еще одно. Оно оранжевое с синим. Но оно еще не высохло.
Клара подняла украшение, чтобы его увидел Грант:
– Теперь каждый год, когда мы будем вешать его на елку, я стану вспоминать этот момент. Как я стояла здесь с вами, а Хэнк принес мне звезду.
Клара говорила искренне. Каждый год, когда она или Хэнк будут вешать звезду на елку, она станет с нежностью вспоминать о времени, проведенном с Грантом в этом году, хотя у них и не сложились близкие отношения. Она также знала, что будет думать о том, как бы ей хотелось, чтобы между ними завязались близкие отношения. Нечто большее, чем обычная привязанность. Потому что в этом случае у нее прибавится приятных воспоминаний.
Хэнк просиял:
– Я сделал еще одно для бабушки. Она будет думать обо мне каждый год, когда будет вешать его на елку.
Не дожидаясь ответа матери, он развернулся и побежал обратно в комнату, где организаторы вечеринки помогали детям мастерить поделки. Клара обрадовалась, что мальчик убежал, потому что понятия не имела, как сказать ему, что его бабушка нанимает специальный персонал для украшения елки, и еще неизвестно, будет ли его самодельная звезда висеть на елке Данбартонов. Хотя, может быть, теперь, когда Франческа получит оригинальное произведение искусства от внука, она будет, как прежде, наряжать елку сама.
– Я гарантирую, что звезда Хэнка будет висеть на нашей елке каждый год, – сказал Грант, отлично зная, о чем думает Клара. – А в остальное время года она будет висеть в офисе или в спальне мамы.
Клара улыбнулась:
– Благодарю. Мне приятно это слышать. – Она снова посмотрела на звезду, а потом на крошечную сумочку, которую принесла с собой. – Теперь мне нужно постараться ее не помять. – Она вздохнула.
– Дайте-ка ее мне, – произнес Грант.
Взяв у нее звезду, он обернул ее петлю вокруг своей бутоньерки, и пестро окрашенная бумажная звезда размером больше его ладони стала красоваться на лацкане его дорогого костюма. И каждый мог ее увидеть. Своим поступком Грант окончательно очаровал Клару. Ей показалось, что она начинает в него влюбляться.
– Вот, – сказал он. – До конца вечеринки она в безопасности.
Жаль только, что Кларе не удастся также легко обезопасить свое сердце от напрасной надежды на будущее с Грантом.
Было около полуночи, когда участники вечеринки разъехались по домам. Хэнк уснул прежде, чем автомобиль отъехал от тротуара, поэтому по возвращении в пентхаус Клара позволила Гранту отнести мальчика наверх. Хэнк что-то пробормотал во сне и обнял шею дяди руками, положил голову на его плечо и опять заснул. Клара старалась не замечать, как быстро Хэнк привык к Гранту и как легко тому удалось расположить к себе ребенка. Вместо этого она старалась побороть очередной приступ нежности к человеку, который так мило и доверительно обращался с ее сыном.
Грант легко донес мальчика до пентхауса, и Франческа, тихо пожелав внуку спокойной ночи, поцеловала его в щеку. Грант отнес Хэнка в бывшую комнату его отца и осторожно положил на кровать. Клара разула Хэнка, сняла с него маленький галстук, купленный бабушкой, и накрыла одеялом. Посмотрев на часы, она поняла, что время их отъезда домой стало еще ближе.
Сглотнув ком в горле, Клара отвела темные кудри мальчика от лица и поцеловала его в лоб.
– Спокойной ночи, милый, – прошептала он, потом повернулась к двери, чтобы выйти из спальни.
Она удивилась, увидев, что Грант стоит опираясь о дверной проем и ждет ее. Однако она обрадовалась, что он остался. Хотя она устала после вечеринки и насыщенной событиями недели, ей совсем не хотелось спать. Возможно, что-то еще держало ее в таком состоянии. Например, вихрь эмоций, который будоражил ее мозг и душу.