– А как насчет мазута для отопления домов?

– У меня есть источник, но он требует десятикратную старую цену. Я проматываю здесь деньги, как пьяный матрос.

– Мне понадобится двенадцать автомобилей.

– Ха, Джей, двенадцать автомобилей?

– Я сказал именно это.

– У тебя будет место, чтобы согнать их туда, в моем доме – там большой двор, окруженный стеной. Не хотел бы ты… по любой причине… иметь возможность заправить автомобиль так, чтобы иранские сотрудники тебя не видели?

– Еще бы!

– Просто подгони пустой автомобиль к «Хайатту», и я заменю его заправленным.

– Сколько иранцев все еще у нас работает?

– Десять из самых лучших плюс четыре шофера.

– Мне нужен список их имен.

– Ты знал, что Росс летит сюда?

– Черт возьми, нет! – Кобёрн был потрясен.

– Я только что получил сообщение. Он везет с собой Боба Янга из Кувейта, чтобы принять административные дела от меня, и Джона Хауэлла для работы по юридическим делам. Они хотят, чтобы я действовал с Джоном по переговорам и залогу.

– Ну и дела! – Кобёрн принялся гадать, что у Перо на уме. – О’кей, я еду в твой дом.

– Джей, ты не можешь сказать мне, что случилось?

– Мне нечего сказать тебе.

– Будет тебе, Кобёрн! Я хочу знать, что происходит.

– Я тебе сказал все, что знаю.

– Да пошел ты! Подожди, пока ты не увидишь эти автомобили, – тебе повезет, если у них осталось рулевое управление.

– Печально…

– Джей…

– Что тебе?

– Это самый потешный чемодан, который я видел в своей жизни.

– Так оно и есть.

– Я знаю, что ты затеял, Кобёрн.

Кобёрн глубоко вздохнул:

– Пойдем пройдемся.

Они вышли на улицу, и Кобёрн поведал Тейлору о затее со спасательной командой.

* * *

На следующий день Кобёрн и Тейлор принялись работать над подборкой убежищ.

Дом Тейлора, здание № 2 по улице Афтаб, представлял собой идеальный вариант. Находясь в удобной близости к отелю «Хайатт» для цели обмена автомобилей, оно также располагалось в армянской части города, которая могла оказаться менее враждебной по отношению к американцам, если беспорядки усилятся. Там был установлен рабочий телефон и имелся запас мазута для отопления. Окруженный стеной двор был достаточно обширен для паркования автомобилей, и существовал задний выход, который мог быть использован для побега, если к парадному входу подойдет наряд полиции. Хозяин дома не проживал в нем.

Используя план Тегерана, развешанный на стене кабинета Кобёрна, на котором со времени эвакуации было отмечено расположение каждого дома «ЭДС» в городе, они подобрали еще три пустых жилища в качестве альтернативного убежища.

В течение этого дня, по мере того как Тейлор заправлял автомобили, Кобёрн перегонял их, один за другим, от «Бухареста» к домам, паркуя по три автомобиля на каждом из четырех мест. Вновь пристально уставившись на карту города, он тщился припомнить, которая из жен работала на американской военной базе, ибо семьи с привилегией пользования армейским продовольственным магазином всегда имели в своем распоряжении наилучшую еду. Он составил перечень восьми возможных адресов. Завтра он проедет по ним, соберет консервы, сухие продукты и бутилированные напитки для убежищ.

Он отобрал пятую квартиру, но не посетил ее. Это должен быть безопасный дом, убежище на случай подлинно крайней необходимости: никому не следовало посещать его, пока не настанет нужда воспользоваться им.

Тем вечером, пребывая в одиночестве в квартире Тейлора, он позвонил в Даллас и попросил соединить его с Мервом Стоффером.

Стоффер, как всегда, был полон веселья.

– Привет, Джей! Как поживаешь?

– Прекрасно.

– Рад, что ты позвонил, у меня есть для тебя сообщение. Карандаш под рукой?

– Обязательно.

– О’кей. – И он зачитал шифрованное послание.

Кобёрн записал сообщение, затем, все еще используя код, назвал Стофферу свое местонахождение и номер телефона. Положив трубку, он расшифровал переданное ему Стоффером сообщение.

Новости были хорошие: завтра в Тегеран прилетают Саймонс и Джо Поше.

II

К 11 января – дню прибытия Кобёрна в Тегеран, а Перо – в Лондон – Пол и Билл пробыли в тюрьме ровно две недели.

За это время они помылись в душе всего один раз. Когда охранники узнали, что есть горячая вода, они выделили каждой камере по пять минут на душ. Вся стыдливость была забыта, когда мужчины толпой набились в кабины, чтобы на некоторое время воспользоваться роскошью тепла и чистоты. Они не только вымылись, но и постирали одежду.

Через неделю в тюрьме закончился газ в баллонах для приготовления пищи, так что еда, будучи к тому же мучнистой и без овощей, теперь подавалась еще и холодной. К счастью, им позволили дополнить пайки апельсинами, яблоками и орехами, принесенными посетителями.

Большую часть вечеров электричество на час-два отключалось, и тогда заключенные жгли свечи или пользовались ручными фонариками. Тюрьма была набита заместителями министров, подрядчиками по госконтрактам и тегеранскими бизнесменами. В камере № 5 вместе с Полом и Биллом находились два члена императорского суда. Последним обитателем камеры стал доктор Суази, который работал в Министерстве здравоохранения у доктора Шейха в качестве управляющего отделом по реабилитации. Суази был психиатром и использовал свое знание человеческой психики, чтобы подбодрить моральный дух своих сокамерников. Он неустанно изобретал игры и разного рода отвлекающие приемы, чтобы оживить повседневную, изнуряюще монотонную жизнь: доктор завел ритуал во время ужина, согласно которому каждый в камере был обязан до еды рассказать шутку. Когда его просветили в отношении суммы залога Пола и Билла, доктор Суази заверил обоих, что их непременно посетит Фарах Фосетт Маджорс, чьего мужа оценили всего-навсего в шесть миллионов долларов.

У Пола завязались на удивление прочные отношения с «отцом» камеры, самым долговременным ее обитателем, который, согласно обычаю, был ее боссом. Небольшой человечек на исходе среднего возраста делал все то немногое, что было в его силах, чтобы помочь американцам, побуждая их принимать пищу и подкупая охранников для выпрашивания лишних поблажек. Этот человек знал всего с дюжину или около того слов по-английски, а Пол немного говорил на фарси, но они умудрялись общаться на ломаном языке. Пол узнал, что тот был видным бизнесменом, владельцем строительной компании и отеля в Лондоне. Пол показал ему фотографии Карен и Энн-Мари, принесенные Тейлором, и «босс» выучил их имена. Насколько было известно Полу, он, по всей вероятности, погряз в преступлениях, в которых его обвиняли; но проявляемые им забота и теплота в отношении иностранцев действовали чрезвычайно ободряюще.