Девочка вышла, послышался щелчок замка. А потом – стук каблуков по коридору.
Карбондейл, Колорадо
20 декабря 2010 года
Джон заказал авиабилеты через Интернет на следующее утро.
Он предупредил американское посольство, что по прибытии они с Бетси берут напрокат машину в Братиславе.
Все черты его характера, в свое время способствовавшие их разводу – его конкретный черно-белый подход к разрешению конфликтов, сведение ситуации к математической задаче, – теперь утешали Бетси. Когда они были женаты, она упрекала его в том, что он подходит к их отношениям с холодным расчетом, никогда ни в чем не допускает самотека, не оставляет места для спонтанности и интуиции.
– Брось, Бетси! Я всегда учитываю возможную погрешность, – заявил он однажды ночью, защищаясь во время очередного спора.
Погрешность. Для Джона инстинкт, интуиция – всякий элемент человечности и неожиданности – сводились всего лишь к погрешности.
Тогда Бетси захотелось огреть его подушкой.
Теперь же, увидев, как он распечатал их посадочные талоны, справку о брони в отеле и расписание поездов, а потом сложил паспорта и имейлы ее матери в папку, она вздохнула с облегчением.
– Расслабься немного, Бетси, – сказал Джон, и в его улыбке мелькнула нежность. – Поспи.
– Посплю, – сказала она с приливом благодарности. – Тебе ничего не нужно в гостевой ванной?
– Я все собрал, Бетс. Все прекрасно.
– Хорошо. – Она взглянула на него, и ей удалось улыбнуться. – Знаешь, Джон… спасибо тебе.
– Никаких проблем.
Бетси чистила зубы, а в уме прокручивала подробности их раннего отправления. Все еще со щеткой во рту, она вышла в кабинет и еще раз проверила электронную почту.
– Вечно стремишься везде успеть, доктор Пэт, – зевнул Джон. – Некоторые вещи никогда не меняются.
Но Бетси его не слышала. Она замерла, глядя на только что открытое электронное сообщение:
Дорогая доктор Пэт,
Коллегию журнала «Сайколоджи тудэй» заинтересовала предложенная Вами статья об использовании «Красной книги» Карла Юнга в качестве метода для лечения пограничной шизофрении. Мы находим проделанную Вами работу по юнгианскому психоанализу весьма дерзкой. (В частности, нас заинтересовала интерпретация отделанной драгоценными камнями мандалы. Правда, по вашему предложению, вторая мандала из твердого кремня – более готическое изображение – показалась бы более подходящей в качестве стимула, представленного находящемуся в бредовом состоянии пациенту, особенно с агрессивными намерениями или даже склонному к убийству.)
На нас произвела большое впечатление Ваша трактовка иллюстрации с ползущей в небо змеей как восхождение по стене, чтобы призвать на помощь богов. Ключ к психическому состоянию пациента? Возвращение на родину отца?
Может быть, вы могли бы и дальше присылать нам доработки вашего труда. Мы склонны опубликовать его, но должны ознакомиться с Вашими окончательными результатами и заключением. Мы хотим убедиться, что понимаем друг друга (так сказать, ваше третье ухо) и что ваша терапия идет в правильном направлении.
Надеемся вскоре получить от Вас известия. Мы поддерживаем Вашу работу, хотя должны Вам сказать, что если мы не пишем постоянно, то лишь потому, что нас прерывает наша издательская деятельность здесь, в журнале. Было трудно собраться всем вместе, чтобы составить это письмо, хотя мы восхищаемся Вашей революционной работой!
Эдмунд С. К. Денджерфилд, доктор психологии
Джейн Хайуолл, доктор медицинских наук
Моррис С. У. Касл, доктор психологии
Бетси уселась за компьютер. Изо рта у нее капала зубная паста.
– М-м-м-г-х-м-м, – прошамкала она, капая на клавиатуру белой пеной.
Джон взглянул на нее.
– В чем дело?
Бетси побежала к раковине прополоскать рот.
– Прочти имейл.
Джон повернулся к монитору.
– Поздравляю. Но с каких это пор ты лечишь пациентов с шизофренией?
– Я не лечу! Лечил мой отец. В том-то все и дело. И я не писала никакого научного труда.
– Вот как?
Бетси задала поиск в «Гугле».
– Так что же это такое? Может, розыгрыш?
– Посмотри. Ни одного из этих имен нет в выходных данных «Сайколоджи тудэй». Кто эти люди – Денджерфилд, Касл или Хайуолл? Кто-то пытается переслать мне информацию. Так, чтобы не встревожить хакера! Какого-то хакера, Джон, который следит, нет ли сообщений от моей матери. Джон, кто-то взломал мою электронную почту, я знаю!
– Успокойся, Бетси. В твоих словах сквозит бессмыслица.
– «Красную книгу» мне прислала мама на день рождения. Это послание – шифр. Кто-то пытается навести меня на маму!
Чахтицкий замок
21 декабря 1610 года
Графиня Батори уставилась на молодого конюшего, словно кошка, следящая за птичкой.
Белый жеребец прошагал через ворота замка, как королевский конь. Возбужденный суетой во дворе, он поднял голову и перешел на рысь, но Янош натянул поводья, требуя повиновения. Конь прекратил плясать и прошел мимо горящих костров, кричащих торговцев, разбредшегося по двору скота и смеющихся детей.
Графиня оторвала глаза от конюшего и посмотрела на свои белые руки в кружевных манжетах; ее изящные пальцы сцепились на коленях. Она повернула руки ладонями вниз и стала рассматривать возрастные голубые вены, которые сделали свое черное дело, прочертив отчетливые линии под кожей.
Ей вспомнился другой искусный наездник, давно умерший, и по ее телу пробежала дрожь. Он служил конюхом, а она уже была обручена с Ференцем Надашди. Эржебет, отпрыск двух ветвей рода Батори – из Эчеда и из Шомьё, дитя кровосмесительного брака, – являлась ценным орудием в союзе самых могущественных и богатых семей в Восточной Европе. Ее двоюродный брат правил Трансильванией, а дядя был королем Польши [50] .
Брак с кланом Надашди – не самым родовитым, но непомерно богатым – стал вполне подходящим альянсом. Графиня обручилась в возрасте девяти лет [51] и была отослана в замок будущей свекрови на самой южной окраине Венгрии.
Вдали от дома, в замке будущих свекров, она нашла утешение с крестьянским парнишкой, конюхом по имени Ладислав Бенде из деревни Шарвар.