– Он не мертв.

– Вы уверены? – спросила Мендоза.

– На сто процентов. Он ушел на пенсию пару лет назад, но я вижу его время от времени. В последний раз мы встречались летом на каком-то полицейском мероприятии. Так что заверяю вас, что он очень даже жив. А с чего вы решили, что он умер?

– Нам сказали об этом в шерифском управлении вчера вечером. Правда, я не удивлена этой ошибке. После ночной смены я иногда сама про себя не могу понять, жива я или нет.

– Ей нужен сон красоты, иначе она звереет, – вставил Уинтер.

Мендоза с ненавистью посмотрела на него.

– Видите, – добавил он. – Еще как звереет. А ведь ты хотя бы три часа поспала, в отличие от меня. Я спал на три часа меньше.

– Ну, я рада, что помогла исправить эту ошибку, – вступила Гриффин. – Спросите у Анджелы, и я уверена, что она найдет для вас номер Джеремайи.

– Это было бы здорово.

Гриффин подтолкнула через стол папку.

– Вот, это вам. Я попросила Анджелу сделать для вас копию. Не знаю, правда, насколько она окажется полезной. У вас есть еще вопросы?

Уинтер и Мендоза покачали головами.

– В таком случае желаю вам хорошего дня, – сказала она, посмотрев на часы. – Черт возьми, мне надо бежать, иначе опоздаю на встречу. Зло не дремлет.

22

Джеремайя жил в Вебстере, маленьком городке на северо-востоке округа Монро. Расположение было идеально – и Рочестер недалеко, и воздух свежий. Его дом стоял на широкой и зеленой улице, Даннинг-авеню, среди других похожих домов, обитых белой вагонкой. Дорожки были покрыты опавшими листьями. Район был хороший, здесь жили уважаемые представители среднего класса, и их покой мало что нарушало.

Мендоза припарковала машину у его небольшого дома в начале улицы. Уинтер предположил, что в доме три спальни – достаточно, чтобы вырастить детей, но слишком много, когда дети вырастают и уезжают из дома. Трава была пострижена совсем недавно, сорняков в цветочных клумбах не было, более того – они были подготовлены к грядущей зиме. Опавшие листья были собраны в аккуратную кучку около гаража. На ветру развевался национальный флаг.

Мендоза заглушила двигатель и взяла с заднего сиденья папку с протоколом вскрытия Ридов. Уинтер уже прочитал ее дважды. Как и сказала доктор Гриффин, в ней не было никаких доказательств его гипотез. И ничто не говорило о причастности к убийствам таинственной незнакомки. Его окружали одни логические ошибки.

На странице, которую изучала сейчас Мендоза, были два схематичных изображения человеческого тела. На лице одного из них были две точки и черточка, чтобы было понятно, что это передняя часть тела. Гриффин аккуратным почерком обозначила на ней повреждения Мелани Рид.

Уинтер вышел на улицу и прислонился к машине. Озеро Онтарио было всего в нескольких километрах отсюда, а за ним уже начиналась Канада. Торонто был на северо-западе, примерно в ста двадцати километрах по прямой. Он закурил и стал ждать, когда Мендоза изучит документы. Когда она вышла из машины, он делал последнюю затяжку. Выбросить затушенный окурок оказалось некуда, поэтому он открыл машину и бросил его в дверной карман. Мендоза выразительно посмотрела на него.

– Я выброшу его, когда найду урну, – с улыбкой заметил Уинтер.

– Попробуй только забыть.

– Ну как тебе документы?

– Убийца Нельсон Прайс, он работал один.

– Да, убийца он, но ничего не указывает на то, что он работал один. Не забывай про розового единорога. Как все было, по твоему мнению?

– Нельсон Рид убил сначала Лестера, потому что ему нужно было обеспечить себе преимущество, ведь сначала он был один против двух. Ему нужно было вывести из игры Лестера, причем быстро, потому что он был и крупнее, и сильнее Рида. Следовательно, он представлял собой явную угрозу. Рид перерезал ему горло, тот упал, и Нельсон принялся за Мелани. Вот так все случилось.

– Я согласен с тобой, но не совсем.

– Не совсем? – недоуменно спросила Мендоза.

– Их телесные повреждения сходятся с твоей версией событий. У Лестера перерезана сонная артерия и трахея. От этого он и умер. Повреждения черепа вызваны падением на пол. И у него нет никаких увечий, свидетельствующих о том, что он пытался оказывать сопротивление. На том этапе Лестер явно умолял Нельсона не трогать Мелани. Он больше переживал за жизнь жены, чем за свою.

– А в чем состоит «не совсем»? – напомнила Мендоза.

– Удар, лишивший жизни Лестера, был внезапный. Он его не ожидал. Это тоже причина, почему Лестер совсем не защищался. Все случилось слишком быстро, он не понял, что происходит. Его мозг не успевал за развитием событий, что совершенно естественно. Маньяк, размахивающий ножом, врывается к тебе домой, и совершенно очевидно, что ты не сразу в это поверишь. Все это будет казаться сном.

– «Не совсем»! – в третий раз повторила Мендоза, и на лице ее отразилось все ее нетерпение. – Уинтер, ты понимаешь, что в твоих словах ничего нового нет?

– С другой стороны, у Мелани есть повреждения, свидетельствующие о том, что она боролась за свою жизнь, – продолжал Уинтер. – Она видела, что случилось с Лестером, и защищала как свою жизнь, так и жизнь нерожденного ребенка. Не будем об этом забывать. Судя по серьезности ее увечий, она боролась изо всех сил. И пролила кровь Нельсона. Когда он убивал Лестера, он контролировал ситуацию, но с Мелани все было иначе. Борьба была нешуточная. Нельсон колол ее ножом до тех пор, пока она не перестала подавать признаки жизни. По мнению Гриффин, она умерла от ножевого удара в сердце. Это очень логично. Но и остальных травм было бы достаточно, чтобы причинить смерть.

– Ну да, это все очевидно. Нельсон убил Ридов в одиночку. Конец фильма.

– Невидимые розовые единороги.

– Нет, Уинтер, нет тут этих чертовых единорогов. Или что? Ты считаешь, что таинственная незнакомка стояла рядом и смотрела на то, как Нельсон творил всю эту бойню?

– Именно так я и считаю.

– Но это же бред. И я готова доказать тебе, что это бред.

– Хорошо, если ты так уверена, предлагаю тебе спор. Если я выигрываю, в Нью-Йорк за рулем еду я.

Мендоза приложила к губе сложенный в виде знака вопроса палец и замотала головой.

– Это невозможно. За рулем могу быть только я.

– Ты в курсе, что ты помешана на контроле? Тебе же все и вся нужно контролировать.

– Контроль здесь вообще ни при чем. Просто я не играю в эти игры.

– Все играют, причем ежедневно. Просыпаясь, ты бросаешь кубик и не знаешь, что произойдет днем. Может, ты выйдешь из дома и тебя собьет грузовик. А может, выиграешь в лотерею.

– За рулем ты не поедешь.

– Не понимаю тебя, Мендоза. Две секунды назад ты была так уверена в своей правоте. Что же изменилось?