– Хреновый я муж и отец.
– Ты не хреновый муж и не хреновый отец. И кормильцем ты тоже был отличным. Только сейчас наша задача – чтобы ты поправился. С остальным разберемся позже.
– Я все потерял.
– У нас есть дом, – отвечает Крисси. – Некоторые люди не имеют даже этого.
Если я не буду работать, дом тоже скоро отберут, думает он. Я как раз вел переговоры с ликвидаторами имущества, пытался найти альтернативные решения, чтобы привлечь инвестиции, когда загремел сюда. Майкл вдруг вспоминает тему недавнего группового сеанса: «катастрофирование». Может, как раз этим я и занимаюсь? Беру сегодняшнюю ситуацию и рассматриваю в негативном свете, довожу до катастрофы. Один шаг за один раз, вспоминает он слова психотерапевта. Не думайте, что ситуация всегда будет оставаться такой, как сейчас. Пытайтесь жить настоящим. Если настраиваться на плохое, то вы, вероятнее всего, сами усугубите ситуацию. Куда лучше открыть пути для возможностей.
Похоже, Крисси почти читает его мысли:
– Думаю, нужно максимально использовать этот шанс. Если послушать Деллу, тебе очень повезло.
– Меня могли положить в государственную психушку…
Он вспоминает больницу в Вудингдине: огромная белая коробка, стены с облупленной краской, малюсенькие окошки – мимо нее он проезжал много раз.
– Ну вот, радуйся, что тебе выпала такая возможность. Говори с людьми, Микки. Ты спрашивал у психиатра о лечении?
– У доктора Касдана, да…
Майкл ходил на прием и согласился – неохотно – подумать о лекарстве, которые врач назвал СИОЗС [8] , но так и не начал принимать. Медсестры уговаривали его, расписывали, как хорошо помогают эти таблетки, однако их рвение только больше его оттолкнуло. Перед глазами стоит образ сестры Рэтчед из «Полета над гнездом кукушки», потчующей своих подопечных отупляющими лекарствами. Он боится, что для него все закончится еще хуже.
– Хорошо, – кивает жена. – Когда у тебя следующая консультация с… э-э… психотерапевтом? Она в самом деле настолько ужасна? Тебе могут поменять врача, если она тебе не нравится.
– У нас встреча в понедельник.
Он представляет, как Джиллиан сидит напротив него в своем платке с «огуречным» рисунком. Пучок волос на голове и очки делают ее такой грозной!.. Но ведь она вела и пару групповых занятий на этой неделе. Шутила, хоть и сдержанно, некоторые ее предложения вроде бы серьезно помогли другим пациентам. Кажется, именно Джиллиан говорила о катастрофировании? Наверное, все дело во мне, признает Майкл. И уж она точно лучше, чем Джонни.
– Да, ты права, не такая уж она и плохая. Останусь у нее.
– Отлично.
Крисси крепко его обнимает. Некоторое время они сидят, прижавшись друг к другу, и дышат в унисон. Наконец, он отрывается от нее. Крисси сияет улыбкой.
– Обязательно с ней поговори, Микки. Если не ради себя, то хотя бы ради меня, ладно?
– Ничего себе! – кричит Анна в мобильник. – Замечательные новости!
– Что такое? – спрашивает Карен, стараясь не отвлекаться от дороги.
Анна делает ей знак помолчать.
– А какой вес?
У Карен радостно подпрыгивает сердце: у Лу родился ребенок! Чудесно. И Лу, и Адам – мужчина, которого она нашла ему в отцы, – так этого ждали. Он гей и тоже живет в Брайтоне.
И действительно, выключив телефон, Анна говорит:
– Это Адам звонил из роддома. – Она оборачивается к Молли и Люку. – Лу родила. У нее мальчик.
– Е-е-е-е-е-е-е-е-е!
Карен качает головой и улыбается. Никто не умеет так выражать восхищение, как моя дочь, думает она. Похоже, сегодня будет по-настоящему прекрасный день.
– Хорошо, – произносит Люк.
Карен бросает взгляд в зеркало. Выражение лица сына, кивок головы, едва заметная довольная улыбка – все говорит о том, что мужское самолюбие удовлетворено.
– Мы поедем к ним, мамочка? Прямо сейчас? – Молли от нетерпения подпрыгивает на сиденье.
Боже, думает Карен, пока не съездим, покоя не будет. А я ведь собиралась домой. Я так устала, столько часов провела на грядках. Следует соблюдать осторожность, об этом все говорят в Мореленде: главное – не переусердствовать.
Она наклоняется к Анне.
– Ты тоже хочешь поехать прямо сейчас? – говорит она, не разжимая губ, как чревовещатель, чтобы дети не разобрали слов.
– Я бы с удовольствием, – отвечает Анна, тоже понизив голос.
– Ну, пожа-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-луйста! – умоляет дочка.
Я сто лет не видела Лу, напоминает себе Карен, да и малыша посмотреть очень хочется.
– А что говорит Адам, можно ее увидеть?
– Только что Лу очень устала. Но мы ведь ненадолго… – уговаривает Анна.
Карен задумчиво хмурит брови.
– Если сегодня, то лучше прямо сейчас. Иначе потом я не успею покормить этих двоих.
К тому же вымотаюсь вконец, думает она. Затем вспоминает, что в клинике говорили о том, как важно поддерживать отношения с друзьями. Решено. Карен громко спрашивает:
– Молли, цветы у тебя?
С заднего сиденья доносится шорох: Молли поднимает букет тюльпанов, срезанных на садовом участке.
– Ладно, – вздыхает Карен, – едем в Кемптаун.
* * *
Крисси ушла, и Майкл возвращается в холл. Начинать нужно прямо сейчас, пока не передумал, решает он; когда меньше людей, не так страшно. Эбби все еще в холле, только уже одна. Вытянув ноги, сидит на диване и листает журнал.
– Здравствуйте еще раз, – произносит Майкл, опускаясь в кресло.
Эбби вздрагивает.
– Привет.
Наверняка удивилась, что я с ней заговорил, думает Майкл, и ему тут же становится неловко. Кроме как на групповых занятиях, мы с ней и словом не перекинулись, если не считать тот случай в коридоре.
К его облегчению, Эбби сама начинает разговор.
– Ну как, вам уже лучше спится?
– Э-э, да, – лжет он. – А вам?
– Не сказала бы, – вздыхает Эбби. – Вот бы узнать ваш секрет…
Нет у меня никаких секретов, думает он. Не зная, что делать дальше, Майкл берет с журнального столика газету и быстро просматривает. Но чтением можно заняться и у себя в палате; в любом случае, «Таймс» никогда не была его любимой газетой. «Говори!» – вспоминает он совет Крисси.
Он откашливается, берет себя в руки и спрашивает:
– Значит, это был ваш сын?