– Немного? Еще как много! От Роттингдина досюда много миль.
– Всего шесть.
– За все деньги Раджастана я не проеду шести миль на велосипеде, – говорит Али. – Все миссис А. виновата, кормит слишком много. – Али похлопывает себя по животу.
Майкл смеется.
– Кстати, как поживает миссис А.?
– О, прекрасно поживает, прекрасно. – Али усмехается. – Разве можно жаловаться на жену, если после стольких лет совместной жизни у нас с ней до сих пор случаются, ну ты знаешь… – Али оглядывается, проверяя, не подслушивает ли кто, – шуры-муры.
Майкл фыркает. До недавнего времени его настолько задевало отсутствие либидо, что он постарался бы скорее сменить тему, однако уверенность в своей мужской силе, похоже, возвращается – и сегодняшняя ночь с Крисси тому подтверждение. А еще он забыл, как его смешат шуточки Али.
– Как бизнес? – спрашивает он, окидывая взглядом магазин. Полки в нем удручающе пусты.
– Не спрашивай, – говорит Али, качая головой. – Еле-еле на плаву, предел, больше цены не снизить.
– Мне жаль.
На Майкла накатывает волна гнева. Нужно было бросить кирпич в витрину «Теско Метро», а не громить собственный сарай, думает он. Хотя и это ни черта не помогло бы.
– Да пустяки, – говорит Али, хлопая Майкла по спине. – Все обернется к лучшему, я уверен, когда-нибудь точно. Ну что, чайку?
После езды на велосипеде Майклу жарко.
– Вообще-то, я бы не отказался от стакана холодной воды.
Али исчезает в подсобке, и Майкл задумывается. Али всегда был оптимистичнее меня. Когда несколько лет назад он купил овощной магазин, я считал его простофилей. Наверное, все-таки мне, а не ему не хватало здравого смысла.
– Чем занимался все это время? – спрашивает Али, вернувшись. – Работал?
– Честно?
Али кивает.
– Да. Не хочу, чтобы ты врал. Ну-ка, посмотри на меня. – Он передергивает плечами, однако глаза его смеются. – Тебе не нужно производить на меня впечатление.
– Большей частью размышлял… – Майкл ненадолго умолкает, подбирая слова. – Сперва все ходил по кругу, толок воду в ступе. А в конце концов переосмыслил… э-э… свою жизнь, если можно так выразиться.
– Значит, воспользовался отсутствием работы для духовного обновления?
Майкл вряд ли выбрал бы это выражение, однако суть схвачена верно.
– Я пока не знаю, чем буду заниматься, – продолжает Майкл. – Но Крисси теперь работает, да и Райан с Келли подрабатывают на каникулах, так что держимся.
– Рад слышать, – говорит Али. – Уж слишком много ответственности лежало на твоих плечах. Неподъемное бремя для одного.
Я тоже рад, думает Майкл. Правда, очень рад.
По дороге обратно в Роттингдин он вспоминает, что сказала ему сегодня на прощание Леона. «А вдруг то, что мы называем депрессией, на самом деле вовсе не депрессия, а как и физическая боль, знак: что-то идет неправильно? Может, в вашем случае так и было: вам дали сигнал, что пришло время остановиться, взять передышку и заняться нерешенными проблемами вашей души».
Чересчур сентиментально выразилась, думает Майкл, но все-таки похоже на правду.
Майкл на стремянке заканчивает оформление, когда за спиной раздается чей-то голос:
– Гм… Привет!
Он оборачивается. Перед ним женщина, вроде бы знакомая…
– Я Эбби, – подсказывает она.
Неудивительно, что он ее не узнал. После выздоровления они не встречались, а прошло уже много месяцев. С ней ребенок в коляске – Майкл помнит, как к ней в Мореленд привозили сынишку.
– Черт возьми! – вырывается у Майкла помимо воли.
Что именно в ней изменилось – непонятно. То ли волосы стали длиннее, то ли она поправилась, то ли просто загорела: год начинался серо и безрадостно, зато лето выдалось ярким.
– На «Фейсбуке» увидела, что ты участвуешь, – говорит она.
Наверное, Келли постаралась. Похоже, дочь решила освещать событие в социальных сетях.
– Не я один. Мой сын подобрал музыку, а сестра Лилли помогла найти деньги.
– Все равно, – говорит Эбби. – Замечательная идея.
– Спасибо, – краснеет Майкл.
Надеюсь, она подумала, что мне просто жарко. Сегодня такая теплынь, и я несколько часов проработал на солнце. Хорошо, что открытие уже скоро, а то цветы завянут.
– Нормально, – говорит она, глядя на баннер, который Майкл крепит к верху чугунных столбов, поддерживающих крышу сооружения. – Вроде ровно.
Он спускается и встает рядом с ней на выложенной плиткой дорожке от эстрады к площадке для танцев. В это время с треском включается электричество и – БУМ! БУМ! – звучат басы. Теперь Майкл знает: это обожаемая Райаном Мисси Эллиотт.
Сынишка Эбби зажимает руками уши.
– Боюсь, он не выдержит, – говорит она. – Не выносит грохота.
Эбби достает из кармашка коляски защитные наушники и надевает ему на голову.
– Сын только проверяет систему, – поясняет Майкл. – На открытии мы не будем включать на полную.
Музыка обрывается. Слава богу, думает он. Иногда мне тоже нравится добавить звука, но рэп все равно терпеть не могу. Он с нетерпением ждет семи вечера – тогда начнется часть, посвященная панк-музыке. У Майкла пока нет постоянной работы, однако раз в неделю он преподает флористику пациентам Саннивейл-хауса, а еще ему страсть как хочется танцевать пого.
* * *
Карен идет по набережной с детьми и Лу. Малыш Фрэнки спит в коляске, завернутый в самодельное лоскутное одеяло: сегодня Лу неожиданно получила его в подарок по почте. Ближе к эстраде музыка звучит все громче – похоже, поспать Фрэнки удастся недолго.
– Идемте скорее! – торопит Молли и дергает мать за рукав, однако у Карен в кармане вибрирует мобильный, и она останавливается.
– Погоди, солнышко.
На экране высвечивается имя: Эбби.
– Боюсь, нужно везти Каллума домой, так что встретиться не выйдет.
– Ой, как жаль.
– Честно говоря, я знала, что для него это слишком. Но все равно рада, что мы сюда заглянули. Я только что видела Майкла.
– Майкла? Да ты что!
– Да. Он возился с цветами.
– Значит, точно он. С цветами была его идея.
– Говорю же, я прочитала об этом в Сети.
– Удивительно, чего можно достичь, если серьезно взяться за дело, – отвечает Карен.
– Вот именно. Ну ладно, желаю вам как следует повеселиться. Так мы с тобой встречаемся в субботу?
– О господи, да. – Карен морщится.