Морван больше ничего не слышал. Все перешли на язык знаков. Когда-то он выучил эти коды, но с тех пор все забыл. Он был обречен следить за операцией как простой зритель.
Новые выстрелы. Короткий стоп-кадр. Потом все вновь приходит в движение, жандармы стреляют в ответ. Треск очередей. Разлетаются в стороны осколки и комья: земля со стороны коммандос, гранит, дерево и глина со стороны дома.
Морван рискнул глянуть еще раз: Верни эвакуировали. Пальба шла со всех сторон. Аршамбо и Ле Ган стреляли с уверенностью тренированных военных. Специалист по сектам застыл в глубине траншеи, обеими руками сжимая свою девятимиллиметровую пушку. Морван сам немного растерялся. Его последняя боевая операция имела место где-то в восьмидесятых. Мать-перемать, что он вообще здесь делает?
Нет. Труп еще дергается, мой генерал. Он выпрямился, сорвал наушники, дослал пулю в помповое ружье и стал стрелять. В долю секунды он почувствовал, что включился в бой. Он убьет или будет убит, но сомнений в сиюминутной сплоченности больше нет.
Перестрелка не прекращалась. Пронзительные звуки полосовали небо. Запах пороха забивал ноздри. Он перезарядил. Приготовился к новому залпу, но заметил, что атакующие добрались до стены. Две пары с двух сторон встали на одно колено, приложив ружье к щеке. Осталось самое сложное: подступиться к дому.
Из приотворенных ставней время от времени вырывались вспышки, но увидеть стрелков было невозможно. Трудно поверить, что они имели дело с калекой в инвалидном кресле, хромым и мутантом с рогами.
Коммандос проникли в огород: парами, одни направо, другие налево. Секунду спустя из-за стены поднялись клубы дыма. Гранаты со слезоточивым газом отгонят безумцев, позволив подрывникам прикрепить пластид к наличникам и дверным рамам.
Внезапно все перекрыл взрыв. Поднялось гигантское пламя. Ограждающая стена разлетелась градом щебня и пыли. Сначала Морван подумал, что кто-то из парней допустил оплошность и пластид взорвался у него в руках. Но взрыв был слишком сильным. Обломки черного камня, куски стекла падали на землю, смешанные с человеческой плотью и обрывками кевлара.
– Мать твою! – взревел Аршамбо, вскакивая на ноги.
Мгновение спустя пуля снесла ему лицо. Он рухнул на дно окопа. Его челюсть превратилась в черную булькающую дыру. Морван бросил ружье и обеими руками зажал рану. Его пальцы стали багровыми. Закатившиеся глаза жандарма – белыми. Все было кончено.
Он вытянул ладони, на которых была кровь, остатки зубов и слизистой, и посмотрел на них. Медленно повернулся к остальным: Ле Ган бросился на тело, бормоча молитвы. Парижского полицейского рвало.
Но главное, Эрван, его собственный сын, возник в дыму и пепле сожженной травы. Стоя на краю укрытия, он держал двумя руками пистолет, готовый спрыгнуть вниз, когда его остановил вид изуродованного Аршамбо. Он застыл неподвижно, выставленный на виду, как обелиск на площади Согласия.
– Пригнись! – взвыл Морван, хватая его за полу куртки.
Эрван упал в яму, не отводя взгляда от трупа Аршамбо. Казалось, он в шоке. Морван надавил ему на голову: пули по-прежнему свистели вокруг.
Он бросил взгляд в сторону дома: стена исчезла, огород горел, пламя подбиралось к плющу и гортензиям. Человек ползал в дыму, держась за бедро, которое заканчивалось культей. Морван осознал, что Эрвана рядом нет.
Старик схватил помповое ружье, собрал обоймы и распихал по карманам. Секунду спустя он мчался следом за сыном, который бежал к дому.
Воздух превратился в месиво пыли и дыма. Пули жужжали повсюду, словно ткали невидимую сеть над их головами. Эрван перебирался через обломки стены, когда Морван ухватил его за плечо.
– Что ты творишь? – заорал сын, оборачиваясь.
Засунув ружье под мышку и придерживая его левой рукой, Морван достал свою «беретту» и выстрелил ему в бедро на уровне паха – достаточно, чтобы вывести парня из игры на время штурма. Эрван схватился обеими руками за рану и рухнул на осколки камня.
Гаэль.
Лоик.
Мила.
Лоренцо.
Нельзя их бросать без мужчины в доме.
Морван сунул пистолет за ремень сзади и, не оборачиваясь, пошел дальше, на ходу перезаряжая ружье. Развороченная входная дверь напоминала ощетинившуюся клыками морду. Он прошел в нее с единственной мыслью: никакой пощады.
Войдя, он обнаружил чисто сельскую обстановку: терракотовая плитка, балки, мебель из навощенного дерева – все разгромлено и засыпано штукатуркой. У него было меньше двух минут, чтобы убить всех или умереть. Инстинкт заставил его повернуть голову направо: в углу комнаты стоял черный дьявол с переносным зенитно-ракетным комплексом «Стингер-FIM-92» на плече. Бросившись на землю, Морван открыл огонь. Ружье могло работать в режиме быстрой стрельбы – если держать палец на гашетке, то стреляешь очередями…
Когда он коснулся пола, магазин был уже пуст. В ту же секунду снаряд, пущенный негром, попал в стену позади него. Взрыв света и камней. Морван вскочил: пламя лизало его спину. Бросил ружье и достал девятимиллиметровый. Ничего не видно. Он замахал левой рукой, разгоняя дым, и двинулся вперед. У нигерийца больше не было головы, из живота вываливались внутренности, уже припудренные пылью.
Он взвел курок.
– Вы где, говнюки? – заорал он, перемещаясь в соседнюю комнату. – Покажитесь!
Он выстрелил в воздух, чтобы придать веса своим словам, и чуть не принял на голову кусок потолка, который рухнул в ответ. Одним ухом он больше ничего не слышал, но это не меняло его решимости продолжить монолог:
– ВЫ ГДЕ, черт возьми?
Он спотыкался в общем хаосе, обеими руками сжимая ствол, когда за спиной раздался выстрел. Он повернулся, выцеливая: никого. Опустил глаза. Выстрел сделало его ружье. Патрон, оставшийся в патроннике, и огонь вокруг спровоцировали выстрел. Убитый собственным ружьем – что за прекрасная смерть.
В ту же секунду белесая пелена расступилась справа, и из нее показался Редлих, наставивший на него дуло сорок пятого калибра, которое казалось огромным, как раструб огнемета. Поза и уверенность руки выдавали опытного стрелка.
Морван нажал на спуск, даже не подумав упасть, – его рефлексы сейчас срабатывали, как пули: в порядке очереди, пожалуйста. Сила отдачи заставила его вновь отступить за порог, но он продолжал стрелять, хотя ничего не видел. Когда дым рассеялся, Редлих лежал далеко, очень далеко, покрытый щебнем и кровью.
Второй с плеч долой. Эти колдуны, оказывается, не так уж сильны.
Вокруг Морвана образовалось кольцо огня. Он переступил через него и отправился инспектировать кухню. Никого. Третий где-то наверху. Морван бросился по лестнице, ощупал карманы куртки, нашел новую обойму. Оружие было горячим, как вышедший из печи кирпич. Он сам задыхался в бронежилете.