– Если бы вы закрыли глаза, смогли бы вы описать все, что находится в этой комнате?
– Я не знаю. Бóльшую часть.
Фрида покачала головой.
– Много лет назад я почти ничего не записывала после сеансов. Я считала так: если это важно, я не забуду. И память об этом будет знаком того, что это важно. Но я передумала. Теперь все важные вещи я записываю. – Она скривилась, давая понять, что разочарована. – Я не знаю. Что-то здесь есть, но что именно – никак не могу понять.
– В чем дело? – спросил Карлссон.
– Если бы я знала… – начала она и внезапно нахмурилась. – Мы можем пойти вниз? У вас есть ключи от ее квартиры?
Карлссон вытащил связку ключей.
– Где-то здесь, – ответил он. – Я сам себе напоминаю тюремного надзирателя из старого фильма.
– Как вы решаете, что пора все бросить? – спросил Ньютон, когда они спускались по лестнице.
– Это вам для отчета? – уточнил Карлссон.
– Мне просто любопытно.
– Нельзя сказать, что наступает конкретный момент. Но безотлагательность исчезает, людей перебрасывают на другие дела.
Карлссон открыл дверь ключом, и они вошли в квартиру Джанет Феррис. Фрида решила, что это жилье, утратившее хозяина, представляет собой более печальное зрелище. На столе стояла чашка, рядом с ней лежала книга. Фрида живо представила себе, как Джанет Феррис входит в комнату, берет книжку и продолжает чтение. Она попыталась не думать об этом, такие мысли отвлекали. Она огляделась, чувствуя, что что-то ищет, – и неожиданно поняла, что нашла. Она повернулась к Карлссону.
– Видите ту картину? С рыбой.
– Да.
– Вам она нравится?
Он улыбнулся.
– По-моему, симпатичная. Но вам придется оставить ее здесь. Сейчас нам уже не позволяют забирать приглянувшиеся предметы.
– Когда я в первый раз увидела квартиру Пула, эта картина была там. Не здесь.
– В самом деле?
– Прочитайте ту статью в газете. Джанет Феррис говорила, что Пул частенько одалживал ей вещи. Среди всего прочего, он отдал – или одолжил – ей картину, а она одолжила ему свою. Она сказала, что вернула ее и забрала свою.
Карлссон нахмурился.
– Неправомерные действия на месте преступления, – начал он и перехватил взгляд Фриды. – Или частичном месте преступления. Ну, никакого вреда она не нанесла.
– Нужно еще раз подняться в ту квартиру, – скомандовала Фрида.
Оказавшись в квартире Пула, она снова встала в центре комнаты и посмотрела на картины на стене. Их было пять: Эйфелева башня, «Мадонна с младенцем», солнце на море, поле маков и сосна на фоне луны. Фрида достала из кармана пару прозрачных пластиковых перчаток и надела их.
– Купила в аптеке, – сказала она и покосилась на Ньютона. – Не волнуйтесь. Я не собираюсь выставлять за них счет налогоплательщикам.
Она подошла к изображению Мадонны, сняла его со стены и отступила назад. Положила картину на стол и повернулась к Карлссону.
– Что вы видите?
– Довольно дрянную картинку, – ответил Карлссон. – Не думаю, что ее стоит красть. Лично мне больше нравится вон та, с рыбой.
– Нет, – возразила Фрида. – Посмотрите на стену, где висела картина. – Она подняла ее и поднесла к стене. – Пятно другого размера.
– Но… – начал Карлссон и замолчал.
– Возможно, у него тот же размер, что и у картины с рыбой, которая висела здесь, пока женщина не забрала ее, – предположил Ньютон.
– Но она провисела здесь всего лишь несколько недель, – не согласилась с ним Фрида. – А чтобы получилось пятно, нужны годы.
– Я не понимаю, к чему вы клоните, – признался Карлссон. – Может, Пул просто устал от этих картин и решил их перевесить.
– Вы правы. Это возможно. Давайте проверим.
И Фрида сняла со стены картину с сосной.
– Форма разная, – подсказал Карлссон. – Видите?
Тогда Фрида сняла остальные три картины, одну за другой. Во всех случаях пятна были меньше картин.
– Ну вот и все, – вздохнул Карлссон. – Пул действительно изменил расположение картин, прежде чем исчезнуть. Я не уверен, что ради этого стоило ехать в Балхам.
Фрида не ответила. Она молча посмотрела на Карлссона, затем на Ньютона. Его губы медленно расплылись в улыбке.
– Все они не должны быть меньшего размера.
– В каком смысле? – удивился Карлссон.
– Перевесим их? – предложила Фрида.
– О чем это вы?
Она взяла со стола «Мадонну с младенцем» и приложила ее к одному из пятен на стене.
– Что скажете?
Ньютон покачал головой.
– Слишком большая картина.
Она передвинула ее вдоль стены.
– Вот здесь, – сказал он.
Она поступила точно так же с остальными картинами: прикладывала их одну за другой к пятнам на стене, а Карлссон и Ньютон кивали или качали головой. Наконец у них осталось две картины и два пятна. Сосна была немного меньше, чем одно пятно, и намного больше, чем самое маленькое. Морской пейзаж был больше, чем оба пятна.
– Они не подходят, – заявил Карлссон.
– Правильно.
– Итак, у нас есть две картины, – продолжал Карлссон, – и два пятна, ни одно из которых не соответствует размерам картин. У меня просто голова кругом идет, хоть я и не понимаю, почему должен об этом задумываться.
– Но это ведь интересно, правда? – заметила Фрида.
– Он мог выбросить одну картину, – предположил Ньютон, – и купить две новые.
– Их повесил хозяин квартиры. Пул не мог избавиться от них. Кроме того, – Фрида коснулась картины с сосной, – она дешевая и уродливая, но новая, как вы считаете?
Карлссон внимательно посмотрел на сверкающую раму.
– И правда, выглядит как новая.
– Она должна быть где-то здесь, – сказала Фрида.
– Что? – не понял Карлссон.
– Одна из картин.
– Где?
– Где-то здесь. Под чем-нибудь еще, где-то не на виду.
Ньютон нашел ее под кроватью Пула, вместе со старым матрацем. Доставая ее, он сиял от гордости. На ней были изображены ветряная мельница и лошадь. В краски явно добавили какую-то синтетику: они словно мерцали.
– Неудивительно, что он засунул ее под кровать, – заметил Карлссон.
Он взял картину и поднес ее к большому пятну. Размеры совпали.
– Хорошо. Но у нас по-прежнему на одну картину больше, чем нужно.
– Нет, – возразила Фрида. – У нас на две картины больше, чем нужно.