Она дернула плечом. Дверь открылась немного шире, и Фрида заметила, какой беспорядок царит в комнате.
– А вчера ходила?
– Это что, допрос?
– Так ходила или нет?
– Может, и не ходила.
– Почему?
– Настроения не было.
– Когда ходила в последний раз?
– В понедельник. Ненадолго.
– И Оливия об этом не знает?
– Если ты не скажешь, то и не узнает.
Фрида помолчала. Она смотрела на лицо Хлои, на плохо освещенную неубранную комнату.
– Завтра ты пойдешь в школу, – заявила она. – Вечером, в семь часов, я заберу тебя отсюда, и мы пойдем куда-нибудь поедим и побеседуем. Хорошо?
Плечо опять дернулось.
– Хлоя!
– Ладно.
– И ты обещаешь пойти в школу?
– Да.
– А сейчас прими душ. Надень чистую одежду, поработай немного, а потом спустись вниз и поужинай с матерью. Хорошо?
– Может быть.
– Хлоя, я не шучу.
– Ладно. Он здесь?
– Киаран?
– Да.
– Он в кухне, чинит разбитую фарфоровую посуду Оливии. А что? Тебе не нравится, что он здесь?
– При нем она еще реже обо мне вспоминает! – заявила Хлоя и неохотно добавила: – Но сам он нормальный. Он обращает на меня внимание.
– Хорошо. Душ. Еда. Работа. Утром чтобы встала вовремя – я позвоню и проверю. А потом марш на занятия! Жди меня в семь.
Фрида спустилась вниз, и из гостиной до нее донесся резкий, визгливый смех Оливии и успокаивающий голос Гарри. Она вошла в прихожую, и тут дверь гостиной распахнулась.
– На сегодня все, – бодро произнес Гарри. – Думаю, мы сдвинулись с мертвой точки.
– Хорошо. – Она повернулась к Оливии. – Хлоя наверху, в своей комнате.
– Правда? Загадочный ребенок!
– Ее нужно хорошо накормить.
– Готовит Киаран.
– Значит, пускай готовит на троих. И прекрати игнорировать ее.
Оливия посмотрела на Гарри и скорчила гримаску.
– Видишь, какая она грозная!
Гарри надел пальто.
– Уже уходите? – спросил он Фриду.
– Да. Мы можем пойти вместе. Пока, Оливия, – добавила она, не дав той договорить.
Они молча шли по улице, а когда добрались до магистрали, Фрида сказала:
– Дальше по дороге есть приличный бар.
Гарри заказал бокал красного вина для себя, имбирное пиво для Фриды, и они сели за столиком в углу.
– Все нормально? – участливо спросил он.
– Семейные проблемы, – уклончиво ответила она.
– Я заметил.
– Ее финансы в ужасном состоянии?
– Я видал и похуже. Но я не о них хотел поговорить.
– Продолжайте.
– Я думал о вас. – Он поднял руку, не давая ей возразить. – Не только о том, что я чувствую, – я не об этом хочу поговорить. Я совершенно не хочу давить на вас, ни в каком смысле. Я думал о том, через что вам пришлось пройти за последнее время. У меня создалось впечатление, что вы не склонны открывать кому-то душу, но я знаю, что вам было очень тяжело справиться со всем, что на вас навалилось, и думаю, что вы проявили потрясающую силу духа. Вы произвели на меня неизгладимое впечатление, и я очень хотел бы помочь, чем смогу. Пусть моя помощь проявится только в том, что со мной вы можете выговориться или посоветоваться. – Он откинулся на спинку стула и провел ладонью по лбу, словно подсмеиваясь над самим собой. – Ну вот. Нечасто я произношу больше одного предложения без иронии.
– Спасибо, – просто сказала Фрида.
– Пожалуйста.
– Что вам известно о том, что на меня навалилось?
– Жалоба на вас и та книга, а потом весь этот кошмар в газетах.
– Другим досталось больше.
Он отпил из бокала.
– И то, что именно вы обнаружили тело бедной женщины.
– Откуда вы знаете? – удивилась Фрида.
– Простите. Оливия сказала Тессе, а Тесса сказала мне.
– Откуда это известно Оливии?
– Наверное, дочка рассказала. Но, упреждая ваш вопрос, я понятия не имею, как это стало известно ей.
– Ясно.
– Я не шпионил за вами. Но не узнать было почти невозможно.
– Я понимаю.
Фрида посмотрела ему в глаза, и он выдержал этот взгляд.
– Как вы со всем этим справляетесь?
– Я не уверена, что на самом деле справляюсь. – Она покрутила бокал в руке. – Это как с зимой. Я просто, опустив голову, иду вперед и надеюсь, что весна уже не за горами.
Вот он, подумала она, метод выживания Фриды Кляйн; но она бы не стала его рекомендовать ни пациентам, ни друзьям.
– Вы просто терпите.
– Я стараюсь терпеть.
– А если не сможете?
– У меня нет выбора.
Правда ли это? В ее жизни случались периоды, когда она так погружалась во мрак, что приходилось находить дорогу к свету на ощупь, вслепую, без надежды и упования. «Ты движешься вперед, потому что движешься вперед». Кто ей это сказал? Ее отец. А теперь посмотрите на него!
– Если вы почувствуете, что больше не можете, помните: есть люди, готовые помочь вам.
– Вы меня едва знаете.
– Я знаю достаточно.
Она подняла бокал и отхлебнула приличную порцию.
– Все хорошо, правда. Я просто немного устала.
– Так все дело в усталости?
– Отчасти. – Она рассердилась на себя, но потом собралась и продолжила: – Когда я в первый раз работала с полицией, речь шла о пропаже ребенка. Вернее, двух детей.
– Я знаю, – сказал Гарри. – Я читал об этом.
– Не было человека, который не хотел бы раскрыть это преступление. Но с делом Роберта Пула все иначе. Все, что нам о нем известно, – это то, что он обманывал людей и эксплуатировал их. Как заметила ваша сестра – хотя, кроме нее, этого, похоже, не заметил никто. Я подозреваю, что, по мнению большинства, его смерть вообще не стоит расследования. Больше всего им хочется, чтобы дело просто положили на полку.
– Что это означает?
– Наверное, я начинаю понимать, что полицейские ничем не отличаются от остальных людей. Некоторые аспекты работы вызывают у них больший интерес, чем остальные.
– Вы напомнили мне о моей помощнице по хозяйству, – сказал Гарри. – Она из Венесуэлы. Она любит убирать пыль и раскладывать предметы в стопки. А чего она не любит, так это отмывать действительно грязные участки поверхности за и под предметами.