«Это ничего, – подумала она, – многие хорошие косметические средства в первый момент вызывают неприятные ощущения… говорят, это признак хороших средств…»
Однако жжение усиливалось, становилось все сильнее и сильнее.
Лена взглянула в зеркало – и пришла в ужас: все ее лицо покраснело и опухло, как от крапивы.
Лена с ужасом смотрела на свое лицо.
Как она доработает смену в таком виде?
Она пустила холодную воду, наклонилась над раковиной и попыталась смыть с лица проклятый крем.
Несмотря на холодную воду, лицо горело все сильнее и сильнее.
«Это временная реакция, – пыталась Лена успокоить себя. – Это скоро пройдет… пройдет…»
Она опасливо взглянула в зеркало… и перепугалась еще больше. Мало того что лицо опухло и покраснело, на нем начали вспухать жуткие нарывы, как маленькие кратеры готовых к извержению вулканов. Лена отшатнулась от зеркала и на нетвердых ногах шагнула к двери. Она разрывалась между двумя сильными чувствами – с одной стороны, нужно было позвать кого-то на помощь, вызвать «скорую» или хотя бы гостиничного врача, с другой же стороны, ей была отвратительна сама мысль показаться перед людьми в таком ужасном виде… особенно перед горничной Ксюшей с третьего этажа…
Но что делать?
Лена сделала еще один неуверенный шаг к двери, но тут она почувствовала чудовищную слабость, ноги ее не держали. Кроме того, она начала задыхаться.
Теперь уже она не думала о своем ужасном внешнем виде, а только о том, чтобы ей кто-то помог…
Она сделала еще один шаг, ноги подогнулись, и несчастная горничная сползла на кафельный пол.
Она еще дышала – мучительно, со свистом, но воздуха не хватало, в глазах начало темнеть, и Лена провалилась в бездонную и окончательную темноту.
– Ну что, вполне приличный отель, – сказал Маркиз, шагая по ступенькам «Невского парадиза», – впечатляет…
– Руку подай! – прошипела Лола. – Что я тебе – коза, чтобы сзади плестись?
– Виноват! – Леня сложил руку крендельком. – Прошу вас, мадам!
Швейцар в дверях посмотрел с дежурным почтением.
В холле было многолюдно. Небольшая очередь возле лифтов и стойки портье, мягкие уютные диваны и кресла, чтобы посетители могли спокойно ждать.
– Ну и что ты тут сможешь узнать? – ворчала Лола. – Как ты вычислишь нашу Алену-Алину-Арину?
– Не женщина, а неуловимый Джо какой-то! – с невольным восхищением сказал Леня. – Очень хочется мне познакомиться с ней поближе, это будет интересно и поучительно.
Лола сжала зубы в бессильной злобе. Так вот отчего Ленька не хочет бросить это дело! Он заочно запал на эту самую роковую женщину! Как же – целых три мужа! А у нее, Лолы, ни одного…
Лоле вдруг стало ужасно себя жалко. Жизнь проходит в бесконечной суете и беготне, ей – страшно представить! – уже двадцать девять лет, а что у нее есть? Только изнурительная скучная работа с Ленькой, да и то он ее совершенно не ценит, норовит подсиропить самую тоскливую и муторную работенку вроде горничной или воспитательницы детского сада, а то еще посылает разговорить досужих старушек на лавочке или собачников на площадке.
Нечего сказать, творческая работа! И ради этого она бросила карьеру актрисы! А ведь многие признавали у нее несомненный драматический талант. И были даже хвалебные статьи в прессе. И даже сам известный критик Пеликанский…
– Лолка, не спи на ходу! – не разжимая губ, призвал Маркиз. – Ты все-таки на работе.
Черт бы побрал эту работу! Лола почувствовала, как в глазах закипают злые слезы.
– Мне в туалет надо, – буркнула она, не глядя на своего черствого компаньона.
– Начинается! – вздохнул он. – Иди уж, вон указатель…
Лола стремглав припустила в нужном направлении. Если она сейчас не уйдет от Леньки, то обязательно устроит скандал. А это недопустимо, он будет потом вспоминать ей до конца жизни. Она пересекла холл, остановившись, чтобы пропустить тележку с чемоданами, улыбнулась представительному англичанину и свернула в маленький коридорчик к туалету.
Нажав на ручку двери, Лола едва не споткнулась о какой-то круглый предмет. Совершенно машинально она подняла предмет, это оказалась баночка, в каких бывает косметический крем. Баночка была самая простая, без золотых ободков, и крышка такого же цвета – серебристая. На этикетке были нацарапаны какие-то непонятные буквы.
Лола оторвала взгляд от баночки и только тут заметила, что в туалете что-то не так. Точнее, не что-то, а кто-то. Кто-то лежит на полу в самой неудобной позе.
– Ой, – сказала она, приближаясь. – Что случилось? Вам плохо?
Подойдя ближе, Лола заметила, что на полу лежит девушка в униформе горничной – синее платье и белый крахмальный передник. Лола нагнулась и тронула ее за плечо. Девушка не шелохнулась. Тогда Лола обошла ее и заглянула в лицо.
И крик застрял у нее в горле. Лицо девушки было страшно – багровое, распухшее, все в струпьях. Один глаз заплыл, второй смотрел на Лолу так, что она сразу поняла – девица мертва.
– Ой, – тихонько сказала Лола, – ой, мама…
Мама была далеко и вряд ли могла бы Лоле помочь, зато близко был тот, кто не раз Лоле помогал в трудных ситуациях. Нужно только добежать до него, а там Леня возьмет все на себя.
Лола осознала себя, сидящей на полу рядом с мертвой горничной. Следовало срочно встать и бежать к Леньке, в противном случае кто-то зайдет в туалет, и дело кончится плохо.
Где-то в глубине ее измученной головы мелькнула мысль о дежавю. Такое уже было – она прятала труп и убегала из фитнес-центра. Господи, ну что за жизнь у нее, вечно Ленька пошлет ее куда-нибудь!
В нервах она и не вспомнила, что в данном случае компаньон никуда ее не посылал, ей самой приспичило отправиться в туалет из чистого каприза.
Лола попробовала встать, упершись в пол ладонями. Но под руку попало платье горничной, и Лола в ужасе отдернула руку. Она отползла чуть дальше, волоча за собой сумку, и сделала вторую попытку встать. Не получилось, руки дрожали.
Тогда Лола подползла к раковине и ухватилась за фановую трубу. Это помогло, но теперь отказали ноги. Лола едва не свалилась снова на пол, поэтому пришлось повиснуть над раковиной. Последним усилием воли Лола открутила кран и плеснула в лицо холодной водой. Комната перестала кружиться перед глазами, и Лола поняла, что медлить более нельзя. Кое-как пригладив волосы и промокнув лицо бумажным полотенцем, Лола покинула туалет.
Путь до холла показался ей едва ли не труднее и мучительнее, чем путь на Голгофу. Ее компаньон, этот черствый и бессердечный человек, сидел на мягком диване, делая вид, что читает газету, а сам исподтишка осматривал зал.
Пересекая холл на негнущихся ногах, Лола посылала ему мысленно отчаянные сигналы, но этот ужасный, бессердечный тип, этот равнодушный эгоист даже и не думал оторваться от газеты. Вот медом ему там намазано, что ли?