Она порывисто обняла мать и шепнула ей на ухо:
— Я прощаю тебе то ужасное письмо, которое ты написала Овиду. Ты руководствовалась благими намерениями — теми самыми, которыми выстлана дорога в ад.
— Как я должна понимать твои последние слова?
— Никак, мама, это шутка!
Эрмина прошла в прихожую и взяла свое пальто и шапку. Ее настоящим домом теперь был «маленький рай», и ей не терпелось туда вернуться.
— Пойдемте, дети, — сказала она. — Бабушке и дедушке нужно отдохнуть после поездки.
Мадлен тоже оделась. Обе женщины вышли из дома в сопровождении Мукки, Акали и близняшек. Киона задержалась в гостиной, к великой радости Жослина. Он не уставал любоваться дочерью, считая ее обворожительной в одежде из оленьей шкуры, расшитой разноцветным бисером.
— Твои волосы становятся все длиннее, — заметил он, гладя ее короткие локоны, сияющие в свете люстры. — Ты похожа на ангелочка! Послушай, Лора! Киону можно одеть в костюм ангела, ангела Габриеля! Не очень хорошо переодевать ее в пастуха!
— Жосс, — возразила его жена, вытянувшись на софе, — я решила обойтись без ангела в моих яслях. Ты подумай, как сложно будет сделать крылья! Я не собираюсь ощипывать всех кур Жозефа.
— Я сам этим займусь. Не ощипыванием кур, конечно, а изготовлением крыльев. Моя дочь будет ангелом-провозвестником, и никем другим.
Шарлотта воспользовалась этим, чтобы ускользнуть в свою комнату. Она еще не оправилась от шока. Никогда еще девушка не испытывала такого острого страха, как несколько минут назад, когда Лора заговорила о мельнице Уэлле. «Слава Богу, я сумела ее переубедить! Людвигу пришлось бы перебираться в другое место, тогда как здесь он уже обустроился». Ей с трудом удалось успокоиться.
В дверь поскреблись. В комнату вошла Киона, оживленная и улыбающаяся. Одним прыжком она оказалась на кровати Шарлотты.
— Чуть не попались, — весело прошептала девочка.
— Это совсем не смешно, Киона. Только представь, как это серьезно! Если кто-то обнаружит Людвига, это будет трагедия для него и для меня.
— Но он пообещал не называть твоего имени, даже если его арестуют!
— Говори тише, прошу тебя. Киона, я хочу, чтобы ты забыла об этой истории и больше ею не занималась.
— Но я ведь правильно сделала, что помогла ему, правда? Он такой милый. Теперь-то ты узнала его получше?
— Да, этот молодой человек, он чуть старше меня, стал солдатом против своей воли! Сражения напугали его. Он признался мне, что плакал, закрыв глаза и молясь о том, чтобы никого не убить. Очень скоро он попал в плен, и его переправили в Канаду. Мне так жаль его! Похоже, в лагере с ним обращались как с собакой, потому что по ночам он звал свою мать. Я сделаю все возможное, чтобы носить ему еду всю зиму.
Шарлотта взволнованно замолчала. Киона взяла ее за руку.
— Не бойся, на мельнице он в безопасности.
— Надеюсь.
Они немного помолчали, находясь под впечатлением от этой ужасной тайны, которую разделяли вот уже несколько дней. Киона быстро поняла, что Шарлотта не выдала Людвига. Весь вечер после их ссоры возле дома на улице Сент-Анн девочка прислушивалась к малейшему шуму, ожидая услышать шаги на крыльце, но ничего не произошло. «Шарлотта пришла за мной после уроков и привела сюда, в свою комнату. Она вполголоса рассказала мне о своем решении. Теперь она сама будет носить еду Людвигу и переселит его на мельницу». Киона также узнала о выдумке Шарлотты по поводу кражи продуктов, которую она изложила Мирей и Эрмине. Теперь девочка спала спокойнее и больше не каталась на пони по вечерам.
— Ты пойдешь к нему сегодня вечером? — спросила Киона.
— Нет, у него есть все необходимое. Я не могу рисковать слишком часто. Самая большая проблема — это огонь. Сейчас еще не очень холодно, но, если температура опустится, он не выдержит.
— Ему нужно разжигать огонь ночью, когда все спят, а днем оставлять только угли. Мама всегда так делала. Раскаленные угли не дают дыма, но держат тепло.
— Хорошо, я ему об этом скажу, а теперь спускайся вниз, Киона. Это может вызвать подозрение: мы уже так долго болтаем наедине.
— Подозрение? Но почему? — возмутилась малышка. — Ну ладно, раз я тебе надоела, пойду.
Блеск ее янтарных глаз опровергал эти слова. Киона пользовалась полной свободой. Она ужинала то у своего отца, то у Эрмины. Жослин сам ввел это правило. Никто не смел чинить препятствий его младшей дочери.
И сейчас он снова подхватил ее на руки с последних ступенек лестницы.
— Девочка моя любимая, можешь остаться здесь сегодня вечером. А потом я провожу тебя до «маленького рая». Я хотел поговорить с тобой с глазу на глаз.
— Да, папа. Я тебя слушаю, — ответила она, подняв к нему свое красивое личико цвета дикого меда.
— Я очень сожалею, но мне пришлось отказаться от затеи подарить тебе пони на Рождество. Будет лучше дождаться весны. Сено стало дефицитом, нам едва его хватит для Базиля на зиму. Мне также привезут зерно для него. Но если заводить еще одно животное, могут возникнуть проблемы. Ты не расстраивайся — это дело времени.
— Я понимаю, папа, — заверила она, одарив отца одной из своих особенных улыбок. — Я подожду, и, даже если ты не сможешь купить мне пони весной, я тоже не расстроюсь. Я и так счастлива, что у меня такой добрый отец!
Жослин чуть не прослезился. Он сдержался, исполненный гордости, видя, какими достоинствами наделена его дочь.
— Ты и вправду ангел, — прошептал он, целуя ее в лоб.
Спрятавшись за застекленной дверью, отделяющей гостиную от коридора, Лора наблюдала за происходящим. Она раздраженно поджала губы.
«А как же Луи? — подумала она. — Жосс, за все время нашего пребывания в Шикутими ты ни разу не приласкал своего сына. Ты бранил его по пустякам, без конца отчитывал. Боже мой, неужели это мое наказание?»
Сердце ее сжалось. Похолодев, она отошла от двери.
Валь-Жальбер, вечер того же дня
Дом Шарденов погрузился в тишину. Затаив дыхание, Шарлотта на цыпочках вышла из своей комнаты, держа в руках обувь. Она осторожно двинулась вперед, прислушиваясь к малейшим звукам.
«Папа Жосс храпит, как обычно, — сказала она себе. — А мама Лора наверняка засунула себе в уши вату, чтобы уснуть. На первом этаже свет нигде не горит, путь свободен».
Она тепло оделась для своей ночной вылазки: шерстяные брюки, толстый свитер с воротником, непромокаемая куртка на меху. Теплая шапка закрывала лоб. Девушка медленно спустилась по лестнице, поскольку некоторые ступеньки скрипели. «Я выйду через кухонную подсобку: там можно бесшумно отодвинуть засов. Господи, только бы снег не прекращал идти, чтобы не было видно моих следов!»
Наконец она оказалась на улице, держа в руках керосиновую лампу Жослина, в которую залила керосин еще утром. Не отличаясь особой храбростью, Шарлотта легко пугалась, особенно ночью. Но чтобы вновь увидеть Людвига, она была готова пренебречь темнотой, ветром и собственными страхами. Быстро шагая к мельнице Уэлле, девушка сосредоточилась на мыслях о молодом немецком солдате. Так она чувствовала себя словно в защитном панцире, оставаясь безразличной к окружающему ее пейзажу.