«Когда он улыбается, на его правой щеке появляется ямочка. Всякий раз, заговаривая о своей матери, он начинает плакать. Фрау Бауэр… Фрау Герда Бауэр. Это для нее он носит свое второе имя Людвиг, тогда как его отец предпочитает первое — Хайнер. И у него такой необычный акцент! По сути, девушкам повезло больше: их не призывают насильно в армию, они могут пойти туда только добровольцами. Людвиг не хотел уезжать из своего городка. Он работал там столяром. Жил у своей матери, с маленькой сестренкой, которых пришлось внезапно покинуть. Я не могу видеть в нем врага, нет, не могу. Он такая же жертва войны, как Симон и Арман. Но он живой, и я должна ему помочь любой ценой».
Погруженная в свои мысли, видя перед собой только лицо Людвига, Шарлотта оступилась и провалилась в канаву, чуть не выронив лампу. Она тихо вскрикнула и не без труда выбралась из глубокого снега.
— Вот идиотка! — разозлилась девушка сама на себя.
В следующую секунду она уже забыла об этом инциденте. Темная масса старой мельницы возвышалась прямо перед ней. Сердце забилось так быстро, так сильно, что ей пришлось остановиться. «Господи, я сошла с ума! Видел бы меня сейчас мой брат или Мимина! С самого утра у меня только одно желание — пройти по этой дороге и вновь увидеть Людвига».
Пытаясь успокоиться, она заставила себя сделать глубокий вдох, затем преодолела последние метры. Мельница казалась пустой. Нигде не пробивался свет, не чувствовалось ни малейшего запаха дыма.
«А вдруг он ушел? — встревожилась Шарлотта. — Нет… Зачем ему уходить?»
Неожиданно рядом с ней возник силуэт. Кто-то коснулся ее руки.
— Шарлотта? Я видел, вы приходить, — медленно произнес молодой человек на ломаном французском. — Нет опасности выходить поздно?
— Нет, все в порядке, — прерывисто ответила девушка. — Все уже спят.
— Тогда пойдемте, — весело продолжил он. — Я хорошо устроиться!
Он повел ее в одно из помещений мельницы, над которым полностью сохранилась крыша. Девушка с удивлением обнаружила приятную обстановку и была в недоумении, как Людвигу удалось оживить столь мрачное место. Глинобитный пол был тщательно выметен, в нише стены горел огарок свечи. В углу, на грубом матрасе из старой соломы, было расстелено одеяло. В железном тазу пламенели угли. Консервы и банки выстроились вдоль стены.
— Мой канадский дом! — с беззвучным смехом бросил он. — Я еще раз говорить вам спасибо, Шарлотта. Такая красивая Шарлотта!
Покраснев от смущения, но все же чувствуя себя польщенной, девушка не осмеливалась ни принять комплимент, ни возразить. Она отдавала себе отчет в том, что находится наедине с парнем своего возраста ночью, на окраине городка. Все эти неподобающие обстоятельства относили ее к разряду распутниц.
— Я принесла вам сигареты, — сказала она, не глядя на него. — И шоколад. Я купила это две недели назад в Робервале. Я очень рада, что могу что-то сделать для вас. У меня еще есть немного хлеба, я взяла его после семейного ужина. Дети часто небрежно с ним обращаются.
Людвиг взял пачку американских сигарет и плитку шоколада. Он не скрывал своего восторга.
— Спасибо, Шарлотта, вы такая добрая, очень!
— Вы не мерзнете? — забеспокоилась она.
— Нет, все хорошо!
— Да, здесь неплохо, но я принесу вам еще одеяла и старое пальто своего брата. Мой брат очень большой и сильный!
Шарлотта изобразила гиганта, показав руками его размеры. Людвиг рассмеялся, чем подчеркнул свое обаяние и молодость.
— Мне нужно идти, — сказала она, взволнованная красотой своего подопечного.
— Не сейчас, вы курить сигарету со мной.
— Хорошо, но потом я уйду, — выдохнула она, радуясь, что может задержаться.
Он предложил ей присесть на импровизированное сиденье — обрубок бревна средних размеров.
— Мой стол, — уточнил он.
Она осторожно села, уступив настойчивому желанию отвлечься, перестать думать о необычности ситуации. Молодые люди принялись болтать, несмотря на возникающие сложности из-за плохого знания Людвигом французского языка, а также из-за привычки Шарлотты говорить слишком быстро. И все же они понимали друг друга, прилагая к этому взаимные усилия в виде жестов.
— Время будет тянуться для вас медленно, так как вы один с утра до вечера, — подвела она итог, вставая. — Я могу принести вам книги.
— Лучше не книги, а нож, — ответил он. — Чтобы сделать подарок вам, фройлен Шарлотта!
— Хорошо, нож, но только небольшой.
Людвиг согласно кивнул. Девушка встряхнула своими черными кудрями, перед тем как надеть шапочку и шарф.
— До свидания. Быть очень осторожны. Днем не приходить никогда!
Он не сводил с нее глаз, плененный ее очаровательным лицом, волнистыми волосами, живым взглядом темных глаз. В его уединении беглеца она была лучезарным воплощением женственности и сострадания. Их лица оказались в опасной близости. «Я бы хотела, чтобы он поцеловал меня, — подумала Шарлотта. — Нет, об этом не может быть и речи, он не должен этого делать, нет!»
Она осторожно отступила на шаг, он сделал то же самое. Но их юные тела, лишенные удовольствия, переполненные молодыми соками, вздрагивали от одинакового желания.
— Ну все, я пошла! Если получится, приду завтра или послезавтра вечером.
— Я вас всегда жду, — ответил он.
Имел ли он в виду только то, что сказал? Шарлотта не была в этом уверена. Она нерешительно посмотрела ему в глаза. Вот уже несколько лет она мечтала о настоящем поцелуе, который скрепляет любовное желание. Девушка застыла на месте, ей вдруг захотелось плакать. Если бы Людвиг сказал что-нибудь сейчас или хотя бы просто улыбнулся, она смогла бы выйти и спокойно вернуться домой. Но он смотрел на Шарлотту с таким восхищением, что внутри у нее что-то дрогнуло.
— Я приду завтра, — бросила она. — Да, завтра!
Она не смогла бы объяснить, что толкнуло ее вперед. Какая-то странная сила, внутренняя уверенность, что у нее нет выбора. Словно во сне, она прижалась губами к губам молодого человека. Тот вздрогнул от неожиданности, но не отказался от такого восхитительного подарка. В течение нескольких бесконечных секунд их робкие губы привыкали друг к другу. Это была легкая игра с едва уловимой дерзостью. Потом, опьяненные, они полностью отдались своим ощущениям. Людвиг просунул язык между зубами Шарлотты, которая ответила на его возбуждающий призыв. Они целовались не в силах остановиться, держась за руки и даже не замечая этого.
Где-то вдалеке послышался лай собак. Вернувшись на землю, Шарлотта отпрянула.
— Господи, мне надо идти! — простонала она. — Возможно, это меня ищут.
— Да, уходить, быстро! — обеспокоенно воскликнул Людвиг.
Девушка бросилась на улицу, забыв про керосиновую лампу. Небо расчистилось, и ее следы было прекрасно видно. Испуганная, еле сдерживая слезы, она побежала по тому же маршруту, придумывая на ходу, что сказать, если обнаружится ее отсутствие.