– Спать надо, болтуны! – Адрус недовольно зыркнул на соратников, чьи темные фигуры выделялись на фоне белой стены, и снова закрыл глаза. – На рассвете вставать, а вы не спите! Будете завтра, как тухлые рыбы!
– Не переживай… напоят нас пакостью, будем скакать, как олени! – хмыкнул Лебель. – Если бы не эта гадость, мы давно бы подохли! А ты что думаешь по поводу нашей работы? Или ты опять со всем согласен?
– Меня все устраивает.
– Его все устраивает! И убийства детей и женщин?
– Ты чего меня достаешь? Тебе что, кто-то уже приказал это делать? Отвали! И ложись спать, не нарывайся! Прикажут – убью кого угодно! И тебя тоже! Так что заткнись и спи!
– Уснешь тут! – Лебель улегся на постель и, отвернувшись от Адруса, тихо пробормотал: – Палач! Я – палач! Поздравляю, Леб, ты…
Адрус не спал. Он лежал, глядя в потолок, и думал о том, как же ему все-таки добиться своей цели. Теперь, когда его выбрали в эту группу, он отдалился от заветного желания – так казалось на первый взгляд. Ведь, будучи убийцей, Адрус не будет постоянно стоять за плечом Императора!
С другой стороны – а кто мешает обучиться мерзкому искусству убийства и, когда выйдет на волю, сделать то, что задумал? Почему бы не подождать?
Вот только насторожили слова мастера о том, что Адрус ему не нравится. В чем дело? В чем причина такого отношения? И чем это он, Адрус, так заметен? Парень, как парень! Чего Мангус докопался? Хотя… главное – это то, почему он невзлюбил Адруса, мало ли что бывает – ну нос его не понравился, или глаза не такие, нет, совсем не в этом суть дела. Как мастер поступит в будущем – вот в чем проблема. Если решит уничтожить ученика, сделать так, чтобы тот умер, – особого труда не составит. Вот только зачем ему это? Смысл какой? Выгоды не принесет… зачем это мастеру? Может, что-то чует, подозревает?
За судьбой Адруса точно следят, потому так просто у мастера эта пакость не выйдет, Мангус должен это понимать. Нет, не получится у него ничего. Не получится, если только Адрус сам не допустит ошибки. А он ее не допустит! Он не имеет права! Не дождетесь, твари!
Успокоившись, Адрус закрыл глаза и через минуту уже спал.
Звереныш не спал. Он прислушивался к звукам в комнате, отслеживая все, что могло представлять опасность.
Звереныш никогда не спал. Пока не выполнено то, для чего он родился, Звереныш не уснет! Не уйдет! Не умрет!
Враги, кругом враги! Даже тут! Зачем Лебель расспрашивал его об отношении к приказам Императора? Сам? Или кто-то заставил спросить? Подозревают? Нет – если бы подозревали, никто и никогда не оставил бы его в группе убийц. Тогда зачем?
Может, стоит убить Лебеля? Можно, только что это даст? Лебель всего лишь оружие против него, Звереныша. Шпион. Лазутчик. А ведь так легко подойти к постели Лебеля, схватить за голову, крутнуть! И все! Никто не найдет убийцу! Можно сделать все тихо и чисто… оставив след на постели Шороса. И тогда подумают на него. И так ему и надо – до сих пор крысится из-за смерти своего друга Дегера. И его бы стоит убить. А что – двоих одним ударом. Этому башку свернуть, на другого перевести удар! Отлично, как настоящий убийца, Мастер смерти!
А может, Лебель не лазутчик? Просто дурак? Наивный парнишка, не умеющий придержать язык? Все может быть. Только от этого не легче. Нужно быть настороже! Как и всегда… Пока пусть живет. От мертвого будет больше проблем, чем от живого.
* * *
– Терпи! Терпи!
– Аааа… мать… Сломается!
– Не сломается. Терпи, сказал! Неженка! Баба! А вот так лучше?! Получи! Получи!
– Нет. Так хуже. Прости, мастер! – Саргус закусил губу, чтобы не разрыдаться от боли, от обиды, от ярости, но продолжил упорно выламывать свои ноги, развивая гибкость суставов. Получалось у него все это не очень хорошо – гибкость совсем не как у девушки и не как у ребенка. Но мастер был безжалостен.
Каждый день подмастерья тренировались, истязая свои тела, вырабатывая гибкость, приноравливаясь к жестоким требованиям. Выхода не было. Чуть замешкался – удар плетью! Замедлил движения – удар палкой!
Мастер был настоящим чудовищем. То, что подмастерья испытали до зачисления в эту группу, не шло ни в какое сравнение с нынешними истязаниями.
За те восемь с лишним месяцев, что парни занимались под руководством Мангуса, радости они не испытали. Боль, усталость – одуряющая, усыпляющая, валящая с ног. День за днем, ночь за ночью.
Ежедневно их пичкали какими-то снадобьями, и не три раза в день, а чаще – еще и перед сном, на ночь, на рассвете, за завтраком и обедом.
Кроме снадобий, применялась и магия – с учениками регулярно занимался Дондокс. После сеансов лечения исчезали ушибы, растворялась усталость, и можно было снова и снова, раз за разом повторять те упражнения, что давал Мастер смерти.
А их было неисчислимое множество! Приемы рукопашного боя – такие приемы, в которых каждый удар, каждое движение смертельно. Если не знать защиты.
Подлые, смертельные удары, удары с отсрочкой смерти, с учетом движения лун и солнца, удары, убивающие внутренние органы, когда человек медленно умирает, и все потом думают, что он скончался от естественных причин.
Оказалось, можно ткнуть пальцем в определенную точку, и человек скончается через несколько дней, как если бы он заразился черной лихорадкой.
Можно хлопнуть ладонью в определенное место – зная как, с какой силой и в какое время суток – и человек скончается, если только его не очистят снадобьями и магией.
Это искусство само по себе было магией, магией черной, страшной, грязной, которая не нужна хорошему человеку, а дана миру в наказание, для того, чтобы человек истребил себе подобных, очистил мир от людей – главного Зла в мире.
По крайней мере, так думалось Адрусу. Хороший человек не мог придумать это страшное искусство, только злой, больной на голову, ненавидящий весь мир. И только злой, гадкий человек мог заставить людей применять полученные под палкой смертельные знания. Император! Негодяй из негодяев! И его приспешники.
Приемы фехтования – стальные мечи, затупленные, но опасные. Раны – рубленые, колотые. Мечи, хоть и тупые, рубили, резали, протыкали – кровоподтеки и раны не покидали тела подмастерьев. Как сказал мастер – так надо, чтобы боялись, чтобы знали: ранение может быть смертельным. Время деревянных мечей прошло.
Ножи – обычные и метательные. Для обычных свои приемы, такие же подлые, как приемы рукопашного боя. Для метательных ножей – свое умение. Теперь каждый из учеников мог легко засадить метательный нож в горло или в глаз противнику на расстоянии десятка шагов. А некоторые – в том числе и Адрус – гораздо дальше. Отравленные ножи, в канавке которых могут быть любые яды – от безобидного парализующего, после которого поболит голова, до смертельного, разлагающего плоть, превращающего людей в гниющих живых мертвецов, не подозревающих, что они уже фактически мертвы.