Князь, заметив этот взгляд, невпопад пояснил:
– Мундир ему будет пошит к аудиенции императора.
Бенкендорф перешел на французский:
– Андрей, так твой сын точно еще недавно был крепостным? Совершенно непохоже!
Князь, глянув на стоявшего навытяжку сына, также по-французски сказал:
– Саша, если хочешь, чтобы он не понял, говори по-немецки, хотя я уже не уверен, что Николенька не поймет.
– Ты что, хочешь сказать, что он за два месяца выучил французский язык? – спросил потрясенный Бенкендорф.
– Точно так, – сообщил Шеховской, – если верить Вершинину, то Николенька выучил язык за несколько дней, и собственно, его ограничивает только словарный запас, который он набирает с каждым днем. Скажу больше, он за вчерашний день выучил толстый учебник математики и книжку Шиллинга. – Сказав это, князь сконфузился.
– Тэкс-тэкс, – сказал Бенкендорф, – пожалуйста, присаживайтесь, что мы все на ногах. А вы, князь, сейчас расскажете мне, как такая инструкция оказалась в ваших руках?
– Да что тут сказать, – начал князь, – виноват, понимаешь, когда этот скандал произошел, я плюнул на всё и уехал. Даже не думал, что за книги у меня в доме остаются. Этот труд тогда только вышел, мне его барон преподнес, чтобы я с ним ознакомился и свое мнение высказал. А циркуляр о тайне уже потом вышел, я про эту книгу, конечно, уже не вспомнил. Да она пылилась все эти годы в библиотеке. Вот только вчера, видимо, ее ненароком подложили в учебники, что я приготовил для Николеньки.
– Молодой человек, – обратился Александр Христофорович к Николке, – ты действительно так хорошо изучил книгу о шифровании, что можешь написать или расшифровать письмо?
– Так точно, ваше высокопревосходительство, – браво выпалил Николка, держа грудь колесом, – но, наверно, только те, что описаны в той книге.
– Хм, ты смотри, как отвечает, – восхитился генерал.
– Андрей, – обратился он вновь к князю, – скажешь, что и здесь за неделю выучился?
Тот улыбнулся:
– Ну так не скажу, все же он у меня не первый день живет, пообтесался. Но большую часть, да, действительно, за неделю.
Граф неожиданно озорно улыбнулся и сразу напомнил князю того молодого адъютанта императора, который, переодев свою любовницу-француженку, выкрал ее в Париже и провез через все преграды в Россию.
– Тогда давай я тебя сейчас испытаю, – сказал он, обратившись к Николке, – попробуй расшифровать письмецо одно, а мы с твоим отцом пока побеседуем, есть нам, что вспомнить.
Князь сразу истолковал оговорку князя про сына в свою пользу.
«Ну, Сашка и хват, только глянул и уже не сомневается в моей истории», – подумал он.
Граф позвонил в колокольчик и сказал вошедшему поручику:
– Михаил, будьте любезны найти мне вчерашнее перлюстрированное письмо, ну, то, вы знаете, – не стал он уточнять дальше.
Между тем в Петербург этим днем прибыл надворный советник Сидоров. Он был несколько в разбитом состоянии, и его одолевала мигрень. Мигрень у него случилась от неожиданного происшествия на одной из почтовых станций. До сих пор при одном только воспоминание об этом происшествии его начинало трясти.
Его, заслуженного чиновника министерства иностранных дел, какой-то мальчишка ударил по лицу. Конечно, он даже не думал о том, что сам был груб и бестактен, и злился на себя только из-за того, что при всем его опыте не обратил внимания, что отец этого хама был старше его чином, хотя мог бы обратить внимание на слова станционного смотрителя.
Ему пришлось дождаться, пока сам князь с сыном уедут, затем когда уедут военные, бывшие свидетелями его позора, и уже потом он вылил все свое раздражение на смотрителя и выяснил, что за генерал сейчас проезжал.
«Князь Шеховской, что-то я о нем слышал, вроде фамилия известная, – думал он, – приеду в Петербург, уточню, что и как. Но это дело так не оставлю. Ха, дураков стреляться нет. Я вам и без этого пакость сделаю, всю жизнь не отмоетесь».
Вершинин сидел в задумчивости, думая, что предпринять и кого из старых друзей посетить первым, узнать новости. Да и Катенька уже обследовала весь дом и теперь вопросительно смотрит, ожидая, когда ее начнут выводить в свет. И, как назло, нет ни одной знакомой, чьим заботам можно было бы поручить юную девушку. Ведь не дело, если сзади за ней придется стоять отцу. Он как раз перебирал в уме всех своих знакомых женского пола, когда лакей принес ему записку. Записка была в розовом конвертике и сильно пахла духами.
– Посыльный на словах передал, что письмо от ее сиятельства княгини Голицыной, – сказал лакей.
Удивленный Илья Игнатьевич открыл конверт и развернул письмо, написанное уверенным, почти мужским почерком.
Он, конечно, знал о салоне княгини, его, собственно, все знали, и посетить его дорогого стоило. Но вот с какого боку именно он нужен в этом довольно тесном кружке, Вершинин не понимал.
Письмо гласило:
Его превосходительству подполковнику Вершинину.
Уважаемый Илья Игнатьевич, слышала о вас много хорошего и, зная, что вы нынче в столице, имею честь пригласить вас посетить мой скромный дом в этот четверг, приглашенные прибывают к 19 часам. Знаю, что у вас дочь на выданье, и чтобы она не скучала дома одна, также приглашаю и ее. Гостей предполагается много, и ей, надеюсь, будет не скучно.
С искренним уважением и почтением княгиня Голицына Е. И.
Вершинин прочитал письмо и спросил лакея, по-прежнему стоявшего рядом:
– Посыльный еще не ушел?
– Нет, он сказал, что дождется ответа, – сообщил слуга.
Илья Игнатьевич быстро написал ответ, где распинался в совершеннейшем уважении и почтении, благодарил за приглашение и всенепременно обещал прибыть с дочерью в назначенное время.
Узнав о том, что послезавтра они едут на прием, Катенька была в восторге. Она, по причине провинциальности, не могла оценить, на какую сразу высоту в петербургском свете поднимает их этот визит, а просто радовалась, что наконец сбудется ее мечта и она увидит петербургское общество.
После этого в доме началась такая суматоха, что от нее было не скрыться нигде. Пару часов Илья Игнатьевич это еще выдержал, а затем оделся и уехал в контору Журавлева, якобы посмотреть его складские помещения в порту. Только чтобы не бегать каждые двадцать минут в комнаты к дочери и не слышать ее вопросы типа такого:
– Милый папенька, как я выгляжу в этом платье, как ты считаешь, эта бретелька не очень узкая? А ее цвет гармонирует с глазами?
Когда папенька, изрядно набравшись в конторе, под вечер вернулся домой, Катенька была свежа, как роза, зато служанки падали с ног от усталости. В ее комнате на креслах, кровати и всем остальном лежало множество нарядов, на которые Илья Игнатьевич никогда не скупился. Шкатулка с драгоценностями была высыпана на комод, и серьги и бусы не один десяток раз надеты на несчастные Катины ушки и шейку, а затем сняты. Но все же примерки ей надоели, и, к папенькиной радости, к нему она больше не приставала. Зато мадам Боже была востребована, Катя очень боялась сделать что-то не так и весь вечер засыпала ее вопросами этикета. Мадам даже была несколько удивлена таким трудовым энтузиазмом своей воспитанницы, но на вопросы отвечала со знанием дела и всеми подробностями.