— Тут всегда под задницей что-то есть, — равнодушно сказал Голд. — Мы живем на муравейнике.
Культистов Жека разместил в одном из домов, что стояли ближе к воротам. Пока мы туда шли, я раз двадцать ответил на приветствия людей, которые попались нам по пути, и не без радости и даже не без тщеславия заметил, что они и вправду рады меня видеть. Такие вещи как-то чуешь.
— Ты не обольщайся и не возносись особо, — посоветовал мне Голд. — Слава мирская — это страшная вещь, она одновременно и отрава, и наркотик.
— Ты о чем сейчас? — Я изобразил недоумение.
— Дурака не включай, — негромко попросил меня консильери. — У тебя прямо нимб над головой засветился и щеки раздулись так, что, того гляди, взлетишь. Еще раз советую: не возносись, это до добра не доведет.
Ничего я и не возношусь. Просто приятно осознавать себя… А кем? Наверное, лидером. Ну да, лидером. Ну не центром же Вселенной?
Жекино «под замок» было, конечно, лишь фигурой речи.
— Если бы здесь сидели люди, планирующие сбежать, то они это точно сделали бы, — заметил Голд, когда из петель, на которые когда-то и вешался пресловутый замок, был вынут металлический прут, загнутый на концах. — Надо что-то по этому поводу думать. Тюрьма за порогом — это прекрасно, но какое-то изолированное надежное помещение все-таки нужно. Например, вот для таких случаев.
Дверь скрипнула, открываясь, и Голд громко сказал:
— Выходите на свет, слуги божьи.
— Бога нет, он бросил нас, своих детей, — послышалось из полумрака помещения. — Есть наш новый повелитель, Великий Речной Зверь, и его голос на земле, верховный жрец.
— Интересное мнение, — не стал спорить Голд. — А если поподробнее рассказать нам об этом? Мы просто только прибыли, ничего про это дело не знаем.
— Это наш долг. — И на свет вышли двое.
Мужчины достаточно крепкие, одетые в некогда белые, а теперь запачкавшиеся балахоны, на груди у каждого — рисунок. Все так, как и говорил Жека.
— Верховный жрец разослал нас, своих детей, в разные уголки этого проклятого мира, — заявил тот, что выглядел постарше. — Все должны узнать, что есть только один шанс спасти себя и свою душу, — служить Великому Речному Зверю. Кто придет к нему, спасется. Кто не сделает этого, обречен.
— Это вам сам Зверь сказал? — уточнил Голд.
— Это сказал верховный жрец, — ответил тот, что помоложе. — Он уста Великого Зверя, его голос.
— Ну это понятно. — Голд покивал. — А сам-то Зверь — он хоть что-то делает? Вы его хоть видели?
— Конечно, — в унисон ответили оба.
— Вот прямо самого? — уточнил Голд. — Он что — из воды выходил или как-то по-другому являлся?
— Понимаю ваш скептицизм, — с неожиданной усмешкой ответил тот, что старше. — Каждый из нас видел Великого Речного Зверя. Сам. Своими глазами. И силу его видел, и мощь, и власть. Он выходил к нам, на берег, и забирал свою дань, то, что его по праву.
— Если не секрет, что за дань? — немедленно спросил у него Голд.
— Все, что связано с обрядом, может знать только тот, кто стал одним из нас, — мягко объяснил молодой. — Не следует тому, кто не стоял с нами плечом к плечу во время обряда, что-то про это ведать.
Ну что, прав Голд, давить их всех надо, под ноль. Дань эта — наверняка жертвоприношение, что достаточно пакостно. Но тогда выходит, что этот Зверь Речной материален. И вряд ли народ станет поклоняться какому-нибудь тюленю, это должно быть что-то и вправду впечатляющее. Очень впечатляющее. Даже если взять в расчет некое ментальное зомбирование паствы, которое тоже, возможно, имеет место, все равно без подобного подтверждения не обойтись.
— Но вы можете сделать этот шаг. — Старший обаятельно улыбнулся мне. Именно мне, не Голду. Он протянул ко мне руку и сказал так, как старшие братья говорят с младшими: — Это просто. И это необходимо. Новый мир жесток, и в нем не выжить тем, у кого нет веры. Мы принесли ее вам, с открытым сердцем, с чистыми помыслами, так возьмите этот дар и спасите себя. Станьте частью нашего круга и избавьтесь от всего, что так неприятно человеку. У нас нет страха перед будущим, нет голода, нет одиночества. Мы сами — будущее этого мира, так займите свое место рядом с нами.
В этом что-то есть, Голд снова оказался прав. Нет, меня такими вещами не прошибешь, но на измученного, испуганного и голодного человека это наверняка производит впечатление. А главное, что ему предлагают все и сразу, — защиту, еду и общество себе подобных. Наверняка чем-то придется платить, но так ли это важно? Да и не привыкли мы думать о том, что не всегда оплатой являются деньги, в старом мире других способов и не было вовсе.
Это сильно. И убедительно.
— Мы подумаем. — Голд ловко заслонил меня от человека в балахоне. — Спасибо, что рассказали нам о вашей вере. Не уточните ли, где вас найти? Может, мы приехали бы в вашу общину, посмотрели, как оно там? Сами знаете, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
— Не надо приезжать, — сказал культист. — Мы сами к вам придем с нашим словом, только скажите когда?
— Да недельки через полторы и подъезжайте, — предложил Голд. — Мы с народом поговорим, про вас расскажем…
— Мы бы сами хотели нести людям свет нашей веры, — без нажима, но очень твердо сказал культист. — Дайте нам возможность походить здесь, пообщаться с вашими собратьями. Мы не желаем зла, вы же это видите.
— Пока мы не можем ответить вам согласием. — Голд сделал грустное лицо. — У нас народ разный, многие вообще атеисты. Идите с миром, но мы ждем вас обратно.
Мимо нас пробежали Аллочка и Сережа.
— Дети, — оживился тот, что постарше. — У вас есть дети?
— Есть, — подтвердил Голд. — Как не быть.
— Дети — это прекрасно, — сказал младший. — Они — свет.
— Истинно так, — кивнул старший, провожая Аллочку взглядом. — В них нет скверны.
Голду такие слова совсем уж не понравились, я это видел, а потому не удивился, что он уже чуть ли не пинками отправил культистов на их плот и проследил, чтобы они скрылись за поворотом реки.
— На хвост бы им сесть, — недовольно сказал он мне, — да не выйдет. На реке мы заметны, а по берегу с этой стороны не пройдешь — скалы.
— Да ладно тебе. — Я махнул рукой. — Если бы они поклонялись Большому Медведю или Царице Леса — тогда да, поди их сыщи. Но у них — Зверь Речной, стало быть, квартируют на берегу, так что мимо не проплывем.
— Это понятно. — Консильери сплюнул с обрыва. — Вечером посмотрим, что у них там за свет неземной такой.
— Посмотрим, — согласился я. — А пока пойдем к торговым гостям. Это куда приятнее и полезнее.
Визитеры из Нового Вавилона обнаружились почему-то за пределами крепости. Они стояли на утесе в компании Оружейника с Эмиссаром и о чем-то с ними спорили. Причем спор был явно конструктивный — все пятеро махали руками, показывая то на водную гладь, то на противоположный берег.